— Может, вы и справитесь с работой, мисс Рук. Посмотрим. Держитесь рядом.
— Куда мы направляемся? — спросила я.
— Сейчас узнаю, — ответил детектив и заглянул в кабинет управляющего.
До меня донеслось какое-то бормотание, а затем Джекаби снова повернулся ко мне и махнул рукой в сторону лестницы.
— Квартира 301. После вас.
Наши шаги гулким эхом разносились над пролетами лестницы.
— То есть полицейский просто сказал вам, куда идти? — спросила я.
— Да, он был весьма любезен, — ответил Джекаби.
— Значит, вы действительно работаете с полицией.
— Нет, над этим делом я не работаю… пока что. Я просто задал вопрос и получил ответ.
Джекаби обогнул балясину и пошел дальше. Я с секунду подумала.
— Это что, какая-то магия? — спросила я, почувствовав себя глупо.
— Конечно, нет, — поморщился Джекаби.
Он на секунду задержался и осмотрел балясину, а затем пошел выше.
— Нет? Значит, вы не прибегали — не знаю — ни к каким чарам?
Детектив остановился и повернулся ко мне.
— С чего вы так решили? — удивился он.
— Мы только что проникли на место преступления, но вы не боитесь возбудить подозрение полиции. Да и разговоры ваши…
— Какие подозрения я могу возбудить? На улице полдюжины вооруженных часовых, которые пропускают лишь тех, кому позволено здесь находиться. Все точь-в-точь как с вашим липовым обмороком: я просто позволил его догадке сыграть мне на руку. Честно говоря, мисс Рук, до магии здесь очень далеко.
— От вас всего можно ожидать. Не то чтобы я верила во все эти… оккультные дела. Я не верю ни в домовых, ни в гоблинов, ни в Санта-Клауса!
— Само собой, ведь это глупо. Я не о домовых и гоблинах, конечно, ведь они существуют, но Санта — это полная чепуха.
— Ну вот! Как вы можете говорить о чепухе, когда сам верите в сказки?
— Мисс Рук, я не оккультист, — сказал Джекаби и повернулся ко мне лицом. — Я человек науки. Я верю в то, что вижу и могу доказать, но вижу я часто больше остальных. У меня есть дар, насколько я знаю, уникальный. Он позволяет мне видеть истину там, где другие видят лишь иллюзию, — а иллюзий много, как и масок, и фасадов. Говорят, что мир — театр, и я, похоже, единственный, кто сидит на месте, с которого можно заглянуть и за кулисы.
К примеру, я верю, что пикси любят мед и молоко не потому, что так гласит народное поверье… Я верю в это потому, что несколько раз в неделю наполняю для них блюдце молоком и они с удовольствием его пьют. Кстати говоря, они удивительные создания. У них чудесные крылышки: тонкие, как паутина, и переливающиеся в лунном свете.
Он говорил так убежденно, что было сложно отрицать даже самые странные его заявления.
— Если вы обладаете… особенным видением, — осторожно начала я, — то что же вы здесь видите? Что мы ищем?
Джекаби нахмурился.
— Я точно не знаю, что видят остальные. Расскажите, что вы видите, а я вас поправлю. Используйте все свои чувства.
Я оглядела лестницу.
— Мы стоим на площадке второго этажа. Лестница деревянная, довольно старая, но вроде бы еще крепкая. На стенах висят масляные лампы, но они не горят — свет проникает сквозь грязные окна во внешней стене. Посмотрим… В солнечных лучах танцуют пылинки, воздух сухой и холодный. Пахнет старым деревом и еще чем-то. — Я принюхалась и попыталась описать запах, который прежде не замечала. — Чем-то… металлическим.
— Интересно, — кивнув, сказал Джекаби. — Мне нравится, как вы все это описали. Пылинки танцуют на свету — все это очень поэтично.
— Ваша очередь, — ответила я. — Что вы видите?
Он нахмурился и медленно пошел на третий этаж. Когда мы оказались в коридоре, он опустил руку в сторону и провел ею по воздуху, словно сидел в лодке и касался ряби на поверхности воды. Выражение его лица было тревожным, на лбу проступили морщины.
— Чем мы ближе, тем острее я ее чувствую. Она темная и разливается во все стороны, как капля чернил или воды, растекающаяся сотней тоненьких ручейков.
— Кто она? — шепотом спросила я, пытаясь разглядеть невидимое.
Джекаби ответил и того тише:
— Смерть.
Глава пятая
Длинный узкий коридор завершался широким окном на дальней стене. Его освещали масляные лампы, отбрасывающие мягкий желтоватый свет. У входа в квартиру прямо перед нами стоял полицейский и, прислонившись к косяку открытой двери, смотрел в комнату. Табличка у него над головой гласила, что это и есть квартира номер 301. Чем ближе мы подходили, тем отчетливее я чувствовала запах меди и гнили. Джекаби шел впереди, и я заметила, что он замедлил шаг. Дойдя до полицейского, детектив остановился, склонил голову набок и внимательно его осмотрел.