— Скажите, мисс Рук, — начал Джекаби, опускаясь на колени возле жертвы, — что вы заметили в первой комнате?
Я отвела глаза от тела и взглянула на дверь, пытаясь припомнить хоть что-то необычное.
— Он живет очень скромно… Точнее, жил, — неловко поправилась я. Пока я осматривалась по сторонам, мои мысли постепенно отошли от трупа и начали обретать форму. — Полагаю, он жил один. Однако у него, похоже, была возлюбленная: ее фотография стоит в красивой рамке на столе. В буфете почти нет еды, но на столе много бумаг, а также современная печатная машинка, несколько ручек и как минимум одна свободная чернильница. Судя по печатным бланкам, его звали Артур Брагг. Корзина полна смятых бумаг. Не удивлюсь, если он был писателем.
— Хм, — бросил Джекаби и взглянул на дверь. — Корзина?
Я попыталась прочесть его мысли, не глядя на тело. Что за детектив не смотрит в корзину для бумаг? Герои приключенческих рассказов всегда находили в корзинах важные улики.
— Да. Она стоит возле стола.
Джекаби снова обратился к телу. Приподняв уголок ковра, он заглянул под него.
— А что насчет стульев?
— Стульев? — Я с секунду подумала. — Точно. У стола стоят два стула. Если бы стул был один, не было бы ничего удивительного, но второй… Должно быть, у него был гость! — я снова посмотрела в гостиную. — Да, второй стул взяли у обеденного стола. Кто-то сидел напротив него возле письменного стола. Поэтому вы и заинтересовались этим стулом. Странно, что они не сели за обеденный стол. Как думаете, о чем это говорит?
— Понятия не имею, — ответил Джекаби.
— Все ли я перечислила? Может, вы заметили нечто, что я упустила?
— Конечно, заметил, — сказал детектив так обыденно, что за его тоном я даже не обратила внимания на то, как высокомерно это прозвучало. — Вы проигнорировали тот факт, что его гость не был человеком. Полагаю, в других обстоятельствах это и можно было счесть несущественным, но, учитывая состояние, в котором теперь пребывает несчастный, есть основания предположить, что это довольно важно.
— Не был человеком? — недоуменно переспросила я.
— Точно так. На стуле остались следы явно магической ауры, а у тела их и того больше. Сложно сказать, кто именно здесь побывал, но существо это довольно старое. Даже древнее. Не переживайте, вы не могли всего этого заметить. Теперь расскажите, что вы думаете о теле?
Я помедлила.
— Он точно мертв, — сказала я, не желая снова смотреть на покойника.
— Так. Что дальше?
— Он явно потерял много крови, после того как… — Я сглотнула, не отводя глаз от Джекаби. — После того как его разорвали.
— Именно! — Джекаби улыбнулся мне. — Довольно проницательно.
— Проницательно? — удивилась я. — При всем уважении, сэр, это невозможно не заметить. На бедняге нет живого места!
— Но странность ведь не в ране.
— Не в ране? Неужели вы каждый день видите людей с распоротой грудью?
— Полагаю… детектив имеет в виду, — раздался новый голос с порога, и я заметила, что на слове «детектив» говоривший споткнулся, словно сомневался, достоин ли Джекаби столь высокого звания, — что гораздо большую загадку представляет собой кровь, которой здесь нет, чем та, что есть.
Я обернулась. В комнату вошел полицейский с двумя серебристыми шпалами на рукаве. Он сурово посмотрел на Джекаби. Висевшие у него на ремне тяжелые железные наручники ритмично позвякивали при ходьбе, пока офицер не остановился в нескольких шагах от тела. Его волевой подбородок был безупречно выбрит.
Джекаби даже не поднял глаз. Он пошарил в карманах и продолжил осматривать тело сквозь всевозможные пузырьки и цветные линзы.
— Вы совершенно правы, старший инспектор, — сказал он. — Этот ковер должен быть насквозь пропитан кровью, а на нем почти нет пятен, не считая тех, что находятся прямо рядом с торсом. Такое впечатление, что кровь с раны вытерли. Вот здесь и еще здесь. Будто кто-то взял полотенце и промокнул лишнее.
Он сунул в карман вытянутый зеленоватый диск и поднялся на ноги. Себе под нос он добавил:
— Только вот зачем вытирать тело, если собираешься бросить все вот так?
— Огромное вам спасибо за умозаключения, к которым я уже пришел за час до того, как вы ворвались на место преступления, — произнес старший инспектор Марлоу. — А теперь, мистер Джекаби, назовите мне хоть одну причину, по которой мне не стоит заключать вас в камеру до самого конца расследования.