На самом деле, хотя мы и испробовали это всё на мешках, я перед прыжком чувствовал себя очень напряжённо. Каждый день, глядя с башни вниз, я прокручивал в уме процесс падения: высота очень большая, а тормозить меня будут только эти два ничтожных навеса, как же мне лучше приземлиться? Если буду падать с уклоном вперёд, сломаю себе шею, отклонюсь назад — переломаю себе ноги. Как лучше сделать? Каждый раз я старался себя подбодрить, собраться с духом и прыгнуть, но как только я становился на край и вспоминал тот лопнувший мешок, я невольно пятился назад.
Когда мы в первый раз пытались снять эту сцену, я взобрался на башню, мои каскадёры осторожно помогли мне выбраться через окно, и я раскачиваясь повис на стрелке часов. Однако ещё до того, как начала работать камера, мне вдруг стало очень больно: я ощутил свой вес, держась только руками за эту металлическую стрелку. Я закричал, стал звать на помощь ребят, и они втянули меня обратно в башню.
Потом мы попробовали ещё раз. Едва повиснув на стрелке, я снова позвал на помощь, и мне помогли забраться внутрь. Надо сказать, что именно в тот день к нам на съёмочную площадку лично приехали Рэймонд Чоу и Леонард Хо[11]. Они забрались наверх и убедились, насколько это страшно и опасно. Они похлопали меня по плечу:
— Если не хочешь прыгать — не прыгай, лучше используйте дублёров.
Я ответил:
— Дублёры — тоже люди, и им будет так же страшно. Не волнуйтесь, я сам всё сделаю.
Так продолжалось шесть дней, каждый день я находил новый предлог, чтобы отложить прыжок: сегодня свет не так падает, завтра небо слишком синее, послезавтра слишком пасмурно… Режиссёром там был я, и всем приходилось соглашаться со мной. Как страшно-то, что же делать? Пойду-ка сначала поем. Так за шесть дней мы не сняли ни одного кадра, вся съёмочная группа ждала меня. На седьмой день светило яркое солнце, освещение было что надо. Я снова забрался наверх и в тот самый момент, когда я опять начал колебаться, внизу мимо проходил Саммо Хунг. Увидев, что я опять не решаюсь прыгнуть, он не выдержал и как заорёт:
— Да сколько мы тебя ещё ждать должны?! Мне машину припарковать некуда, приходится каждый день пешком приходить! Ты будешь снимать фильм, в конце-то концов?!
Как только он на меня накричал, пришло то самое чувство, и я сказал:
— Побудь режиссёром и помоги мне снять этот эпизод.
— Хорошо, так и сделаю! — ответил Саммо Хунг и крикнул съёмочной группе: — Приготовились!
В то время кино снималось на плёнку, которая, к тому же, была не такая длинная, как сейчас, она очень быстро заканчивалась, поэтому была на вес золота. Камеру нужно было включить уже после того, как я повисну, иначе плёнки могло не хватить до конца. Я сказал своим ребятам отойти от меня, чтобы мне больше неоткуда было ждать помощи, как обычно бывало: «Ой нет-нет, втащите меня обратно». Я решил в этот раз остаться там один и висеть на стрелке до тех пор, пока силы меня окончательно не покинут.
Когда четыре камеры включились, Саммо Хунг обратился ко мне:
— Ты готов? Мы все готовы, только тебя ждём!
Ощутив, как кровь хлынула в голову, я схватился за стрелку, выпрыгнул и повис. Снизу раздалась команда: «Камера, мотор!». Руки начали болеть, и я почувствовал, что у меня больше нет сил держаться, тогда я расслабил пальцы и скользнул вниз. Тут же сказал себе: «Всё, хватит». И перешёл в свободное падение.
Когда я долетел до первого навеса, он тут же подо мной треснул, я налетел на второй навес и — «БАМ!» — шлёпнулся на землю. Я не успел сгруппироваться, чтобы смягчить падение. Если вы пересмотрите тот эпизод, вы увидите, что я до последнего держусь за стрелку и отпускаю руки только тогда, когда уже не могу держаться. Это не актёрская игра, всё так и было на самом деле.
11