Помню, как-то раз она мне позвонила и спросила, можем ли мы вместе пообедать. Я ответил:
— Мы же и так каждый день вместе обедаем.
— Просто пообедаем и всё, — настаивала она.
Я согласился. Она привела меня во французский ресторан, и мы заняли отдельный кабинет. Я в то время даже меню не мог прочесть, вино заказывать не умел, в блюдах не разбирался и не понимал, что приносили мне официанты. Мне от этого было очень некомфортно. Она взяла меню, сделала заказ. Когда она говорила, в её речи проскакивали английские и французские слова, и это меня раздражало. Она сказала, что наполовину прожаренный говяжий стейк — это очень вкусно, а я отказался и потребовал полностью прожаренный. Она предложила заказать красного вина, а я потребовал пива. Пока она, держа в руке бокал, не спеша смаковала вино, я схватил свой бокал и осушил его залпом. Когда она спросила, понравилось ли мне пиво, я ответил, что оно отвратительно. Подали суп. Она взяла ложку и с изяществом принялась за него. Увидев это, я нарочно поднёс пиалу ко рту и выпил всё через край. Принесли стейк. Она ещё не успела дожевать первый кусочек, а я уже проглотил весь свой стейк целиком. В европейских ресторанах так заведено, что вторую смену не приносят до тех пор, пока все не доели первое блюдо. Поэтому, увидев, что я уже доел, она вынуждена была сказать официанту, что тоже закончила. В итоге я объелся, а она осталась голодной. Обычно во французских ресторанах на один обед люди тратят два-три часа, а мы расправились с едой меньше, чем за полчаса. Как только мы вышли из ресторана, я ей сказал, чтобы она больше никогда меня не приводила в это место. А потом развернулся и ушёл, бросив ей, что спешу на собрание. Моё странное поведение проистекало из ощущения собственной неполноценности. В детстве я терпел унижения со стороны детей богачей. Десять лет я маялся в нищете в школе китайской оперы, затем вышел в большой мир, где стал выполнять самую чёрную работу. Вот почему я всей душой ненавидел, когда богатые люди кичатся своим могуществом и задирают нос. И чем заносчивее они себя ведут, тем сильнее моё желание делать всё им наперекор. Эта жизненная позиция повлияла на мои отношения с Терезой, я вёл себя с ней очень несправедливо.
Однажды она позвонила мне в тот момент, когда я обсуждал с ребятами сценарий, и сообщила, что ей нужно на время уехать из Тайваня, она хотела встретиться со мной перед отъездом. Я ответил:
— Хорошо, приезжай!
Когда она приехала, дверь моего номера была не заперта, Тереза толкнула дверь и вошла. Она выглядела потрясающе: на ней были надеты вечернее платье и туфли на высоких каблуках — должно быть, она сюда ехала прямиком с концерта. Ребята при виде её восхищённо застыли.
Даже не знаю, что на меня тогда нашло, наверное, я хотел придать себе важности в глазах друзей. Я сказал ей лишь одно слово: «Садись». Она села одна в уголке, а я продолжил обсуждать с парнями сценарий. Обсуждали мы долго, и за час с лишним я не обмолвился с ней ни единым словом. Тогда она поднялась и сказала:
— Джеки, я пойду.
— Ладно, — ответил я.
Когда она вышла, один из друзей, Фун Хак-Он[46], сказал:
— Джеки, ты не пойдёшь её провожать?
Тут я сообразил: точно! По этикету положено проводить. Я встал и поспешил к выходу, но успел лишь увидеть, как захлопнулись двери лифта. Я вернулся в номер и с высоты восьмого этажа через окно увидел, как она села за руль Cadillac и уехала.
Я не придал значения тому, что произошло, и вернулся к обсуждению сценария. Вскоре раздался телефонный звонок. Сняв трубку, я услышал её голос на том конце:
— Джеки, мне кажется, я тебе больше не нужна. Оставайся со своими друзьями.
Я так и не придумал, что на это ответить, и она повесила трубку.
На следующий день она позвонила снова и сказала, что оставила мне кое-что на ресепшне. Я забрал эту вещь по возвращении в отель в конце рабочего дня — это оказалась аудиокассета с её песней «Верни мне мою любовь»: «Раз меня нет в твоём сердце, верни мне мою любовь…». Я тогда занимался на Тайване съёмками фильма «Молодой мастер» и каждый день возвращался в отель выжатый, как лимон. Кроме того, во время съёмок множество членов команды получали травмы и оказывались на больничных койках. Ежедневно я думал только о том, как бы поскорее доснять фильм. Я был чрезвычайно загружен, и мне было не до отношений. После того случая я больше не общался с Терезой Тэн.
46