- Есть женщины, без которых существовать невозможно, - согласился мистер Пикквик, - но вот вопрос: можно ли с ними жить?
- Как бы то ни было, я не намерен ничего менять. Видишь ли, джентльмен всегда остаётся джентльменом, даже когда он по уши в дерьме.
- Приятного времяпрепровождения, сэр, - сказал мистер Пикквик. - Не смею мешать.
И, учтиво склонив голову, удалился...
Прошёл месяц. И вот однажды, когда солнце стремительно неслось к закату и судорожно высматривало Европу - как бы не проскочить! она такая крошечная! - супруги Стипль-чез сидели в гостиной. Джон читал "Вешние воды" во французском переводе. "Какая прекрасная проза, - думал он. - Какие пленительные образы!" Играла чудесная музыка, на три коленца щёлкал камин, но Джеки почему-то нервничала и тревожно перебирала бриллианты, сортируя их по одному только ей понятному признаку.
- Едва заслышу Брамса, - недовольно сказала она, - и у меня начинаются месячные.
- У тургеневских девушек месячных не было, - печально вздохнул Джон, - разве что за рамками романа.
- Вот и женился бы на такой, - сказала Джеки и стремглав выскочила из гостиной, не забыв прихватить драгоценности.
"Какие у нас, однако, чувствительные женщины, - подумал Джон. - Теперь понятно, почему в Англии никогда не писали приличную музыку, достойную империи, и нет ни одного мало-мальски известного композитора. А ливерпульская четвёрка - всего лишь раскрученный бренд, попытка затушевать сие неприятное обстоятельство".
Ему стал грустно, и он задремал, потом, услышав раскат грома за окном, решил, что начинается гроза. Потянулся, налил виски в стакан - и в этот момент в гостиную влетел мистер Пикквик.
- Несчастье, сэр! - крикнул он. - Случилось ужасное - с вашей женой, сэр. В общем, она разбилась. Насмерть. Идёмте, это рядом.
Они выскочили на улицу. Мистер Пикквик, едва поспевал за хозяином, рассказывая на ходу:
- Я возвращался с почты, когда из ворот нашего дома вылетела машина. Каннибал приветливо помахал мне рукой и в тот же момент на огромной скорости врезался в фонарный столб. Я подбежал к машине. Каннибала как не бывало, а миссис Джеки ещё дышала. Открыла глаза, окинула меня безумным взором и дважды произнесла одно и то же слово: "чудовище"
- Чудовище?
- Да, сэр. Никогда не думал, что внушаю ей подобное отвращение.
У разбитой машины копошились врачи и падкие до падали журналисты уголовной хроники. Старший полицейский отвёл Джона в сторону.
- Сожалею, сэр, - сказал он. - Советую поскорее забрать драгоценности, не то эти птеродактили и просто дактили расклюют ваши камушки.
Джон посмотрел на мистера Пикквика. Тот кивнул и приступил к работе.
- Никогда не видел столько бриллиантов, - сказал полицейский. - Ваша жена увешена ими, как рождественская ёлка игрушками.
- Да, это её хобби, - сказал мистер Стипль-чез.
- Хобби? Вы сказали: хобби? Странное увлечение: надев драгоценности, гонять по Лондону наперегонки со смертью...
Мистер Стипль-чез вернулся домой, опустился в кресло у потерявшего дар речи камина и в полной прострации просидел до рассвета. Наконец вернулся мистер Пикквик и завёл крайне неприятный разговор.
- Она хотела бросить вас, сэр. Пуститься в бега. Рвать когти.
- Ты всегда был пристрастен к ней, Джерри.
- Ничуть, - сказал управляющий. - Гляньте, что я нашёл в кармане мёртвого каннибала.
И он протянул мистеру Стипль-чезу солитер голубых кровей.
- Она собиралась дать дёру, сэр, и в этом нет никаких сомнений.
Они солидарно помолчали. Потом мистер Стипль-чез грустно сказал:
- Принцесса Диана по сравнению с ней - ангел.
- Вряд ли принц Чарльз согласится с вами, - заметил мистер Пикквик. - Я уже не говорю о его мамаше...
На следующий день пришёл юрист, и они втроём долго, пункт за пунктом, изучали пространное завещание. Даже после смерти незабвенная с лёгкостью небожительницы распоряжалась тем, что ей не принадлежало, но мистер Наркоман отчаянно защищал каждую позицию и грозил неизбежным судом.
- И, наконец, заключительный пункт, - торжественно произнёс он. - Миссис Стипль-чез считала себя внучкой Неизвестного солдата, погребённого в Париже, и завещала похоронить её под Триумфальной аркой. Рядом с дедом.
- За ваш счёт, сэр, - учтиво добавил мистер Пикквик.
- Ибсен! Ибсен твою мать! - закричал Джон и схватился за голову.
- Какое изысканное ругательство! - улыбнулся юрист. - Позвольте, я зафиксирую его для потомков - ещё никто и никогда не поминал Генрика подобным образом...
Ну и - напоследок - о суке, мы как-то забыли о ней. Она была существом достойным всяческого уважения: жила сообразно инстинктам, была прогнозируема и потому не доставляла хлопот. К сожалению, с ней пришлось расстаться - она напоминала Джону о Джеки. Боже мой, как же её звали? Суку, разумеется. Запамятовал. Склероз, склероз...
Впрочем, кому интересна тихая безобидная сука?
2006