— Знай наших! — отдуваясь, проговорил Конь.
— А прошлый раз помнишь? — беззлобно отозвался Говоров.
— А что «прошлый раз»? — вроде в недоумении развел руками тот. — Не помню уже…
Но внимание всех уже переключилось. Словно из воздуха материализовались бутылки водки и тарелки с закуской, прихваченные с большого стола. Зная повадки бывших сокурсников, Леша велел поварам выставить несколько тарелок с нарезкой недорогой колбасы. Солидные гости ее есть не станут, а простым ребятам — в самый раз.
— Ты, Андрей, молодец! — хозяин подсел сбоку и обнял Говорова за плечи. — Классную хохму придумал про дворника! Все обхохотались! А то бы, того и гляди, драться стали!
— Да это не хохма, Леш. Я инженером-электриком был в третьем цеху. А тут эти сокращения. Квартира служебная, жить где-то надо. Вот и пошел дворником. Но это временно, сейчас новое производство развернут, я и вернусь в инженеры.
— Вот оно как… — оторопел Плугин.
— Мы чего, Говорку день рождения справляем? — спросил Конь, подавая хозяину рюмку с водкой. — Давайте за хозяина, за Лешика! И за процветание «Медеи»!
Все чокнулись и выпили.
— Только знаешь, Леша, название не совсем удачное! — зажевывая бутерброд, сказал Говоров.
— Почему? — удивился Плугин.
— Да потому, что Медея убила своих детей и накормила ими мужа! Согласись, для кафе это не очень здорово…
Плугин встал, похлопал снисходительно однокашника по плечу.
— А кто, кроме тебя, об этом знает? Все думают — красивое армянское имя. Ну, ты дал, Говор, со своим дворником!
И пошел наверх, к «солиднякам».
— Умный ты парень, Говор, только мозги у тебя не в ту сторону повернуты! — раздраженно бросил Конь. — Ну зачем ты ему это брякнул? Намекнул, что Ануш детей убивает и нас кормит? Пацан старается, стол хороший сделал, скидку заложил в калькуляцию. А ты ему — бах в лоб! Зачем гадость сказал? В благодарность, что ли?
— Да нет, — растерялся Андрей. — Я и не думал… Это я просто…
— У тебя все «просто»! Сократили штаты, и ты просто работаешь дворником! Хочешь, я тебя к себе возьму? Будешь за товаром ездить, старшим группы!
— Да нет… У меня мозги другие…
— И снова ты чушь порешь! — с явным превосходством сказал Конь. — Значит, на красный диплом тебе извилин хватило, а на спекуляцию нет? И потом, мозги у всех одинаковые. Я видел, у нас одного старшего застрелили, прямо в голову…
Бр-р-р!
И он пошел следом за Плугиным.
— Ну, теперь, когда торгаши ушли, давайте от души выпьем! — сказал Шеремет. По деньгам он, наверное, мог тусоваться наверху, с «преуспевшими», но по душе остался здесь, с «простыми».
— Давайте, — сказал Виталик Егоров.
— Не откажусь, — кивнул Славка Игнатьев.
И Маринка Медведева поддержала предложение, и Осколкова, и еще десятка полтора тех, кто не считал себя «солидняками».
— Говори тост, командир, — сказал Сашка Семенов.
Шеремет вздохнул.
— Видишь, те, что наверху, меня уже не признают командиром… Ну, ладно! Давай за все настоящее. За настоящую дружбу, настоящую любовь, настоящих людей!
— Правильно!
— Молодец!
— За это и пьем, — загалдели собравшиеся.
Рюмки в очередной раз соприкоснулись и опустели.
— Вот оно как обернулось, — сказал Шеремет. — Раньше мы вроде все одинаковые были, а теперь одни здесь гужуются, а другие там. На втором этаже. Потому как они выше нас. Так выходит.
— А чем они выше? — спросил Говоров.
— Да тем… Когда-то все сидели за одинаковыми лабораторными столами — а сейчас одни в баре, пьют коньяк и виски, другие — во дворике — водку с пивом. Может, «Медея» — единственное место, где я могу встать, подняться наверх, чокнуться с Петькой Вельветовым. Но Петька нынче — босс. А я кто? Так что чоканье ничего не изменит.
— Какие они боссы? — не соглашался Говоров. — Цуранов еле-еле институт закончил, и Вельветов, да и остальные… Алинка и Валька бабы красивые, только без ошибки трех слов не напишут.
— Сейчас это ничего не значит, — махнул рукой Егоров. — Знания, грамотность и все такое никому не нужны. Сейчас время дураков. А наглость — второе счастье. Кто смел — тот и съел. А вначале еще у другого выхватил!