— Да они умней нас оказались, — закричала обиженная Осколкова. — Потому что готовились жить, а не пахать!
— Ничего умного в них нет. Кто ж тогда мог знать, что ни диплом с отличием, ни знания никогда больше не понадобятся? Если бы все оставалось по-прежнему, мы бы сидели наверху, а они здесь, — пробурчал Семенов.
— Ладно, хватит плакаться, — сказал Шеремет. — Димки вон вообще не стало. Давайте за упокой, не чокаясь…
— Дурацкая смерть, — заметил, пока разливали, Андрей.
— Но Димка-то был не дурак! Ты вспомни — он каждый семестр повышенную стипуху получал! — Шеремет поднял стаканчик: — Дернули!
Выпили. Закусили копченой колбасой. Сергей отметил, что нарезка-то дешевенькая, не такая, как наверху. Больше на это никто внимания не обратил.
Димка, общий любимец, гитарист, поэт, мастер на розыгрыши, капитан факультетской команды КВН, в годы прихватизации вообразил себя журналистом, стал выпускать какую-то бурно-демократическую газету, брякнул слишком много правды, нажил врагов, влип в неприятности и крепко запил. Он пропил все, чем владел, переселился на городской рынок к бомжам. Однажды зимним утром его нашли замерзшим в подъезде дома, где жила давняя его любовь. Шел к ней, шел, да постучаться не решился… Как безработный в Америке из старых советских фильмов.
— А интересно, если бы он к Любке постучал, она бы открыла? — спросил Андрей.
— Какой «открыла»?! — вмешалась Медведева. — У нее муж, ребенок!
— Значит, все правильно? — спросил Говоров. — Замерз — и замерз?
— Такова жизнь, — кивнула Осколкова. — Я бы тоже не пустила. То есть если бы у меня семья была. А так открыла бы, обогрела. Только он ко мне не пришел.
— Кто нужен — не открывает, а кто открывает — не нужен, — философски произнес Шеремет. Осколкова обиделась.
— А где Верка Тюрина? — спросила Медведева, обращаясь к Говорову.
Тот качнул головой:
— Откуда я знаю?
Они встречались на пятом курсе, Говоров был влюблен, все думали, что они живут на полный ход. А на самом деле они так и проходили под ручку до госэкзаменов. В кино, в кафе, мороженое ели… У него-то ни денег, ни кола, ни двора. После выпуска, так и не дождавшись ничего внятного от Говорова, она стала гражданкой Погосовой, супругой домашнего тиранчика, не могущего поверить в свою бесплодность.
А ещё через четыре года, после многочисленных витиеватых восточных оскорблений и скандалов получив развод, — госпожой Милькис. И вот тут уж повезло так повезло! Арончик Милькис из третьей группы, начавший ещё в институте торговать диковинными тогда ноутбуками и «левым» программным обеспечением, сильно раскрутился за эти годы и увёз белокожую и златовласую Веронику на Святую землю, где она родила ему двух черноволосых кареглазых пацанят.
А что ещё нужно для счастья молодым благополучным людям?!
Но рассказывать обо всем этом Андрей не хотел. Любые разговоры о Верке выводили его из равновесия, а на душе начинали скрести кошки.
Потом все опять сидели за одним столом, алкоголь как бы стер невидимые границы, но не до конца. Как-то так получилось, что непривычный к спиртному Говоров к концу вечера заметно опьянел. Он помнит, что ходил с рюмкой наперевес, со всеми чокался и пытался завести хороший, умный и содержательный разговор, но ничего не получалось. Кто-то его просто не слушал, кто-то нес в ответ чудовищную ахинею.
— Как же ты упустил свою Веронику? — спросила Валька Шальнева. — Лох ты, Андрюша!
— Да никакой я не лох! Я… Я…
— Лох, лох. Лошарик, — подтвердил Конь, обнимая Вальку за талию и увлекая за собой.
Оглядевшись вокруг, Говоров обнаружил, что почти все уже разъехались. Стоянка у «Медеи» была пуста, только Цуранов и Конь усаживали в праворульную красную «Тойоту» смеющихся девчонок. Это были Шальнева и Гусева.
— Постойте, — бросился к ним Андрей. — Довезите до города!
— Как же мы тебя довезем? Мест-то свободных нету! — ответил Цуранов, забираясь за руль.
— Точно, — заржал Конь. — Хочешь, держись за бампер и бежи следом…
— Так я сзади, с девчонками помещусь…
— Еще не хватало, чтобы он нас заблевал, — недовольно сказала Алина.
— Да у меня самого машина есть! — вытащил Говоров последний козырь. — Вот стартер новый куплю и подвезу куда хотите.
— Представляю! — хихикнула Шальнева.
— Никогда ты новый стартер не купишь, братское сердце! — со значением сказал Конь и свысока похлопал его по плечу.