Марк был единственным, кто попрощался со мной после заседания суда.
На глаза наворачиваются слезы, и я торопливо смаргиваю их.
— Пожалуйста, можно? — снова спрашиваю я, потому что Джекс не отвечает. Он садится на кровать и вытягивает ноги.
Я тотчас хватаюсь за дверную ручку, но дверь заперта. Черт, кто бы сомневался. Да и как далеко я смогла бы убежать? До первого поста охраны, которые разбросаны по всему зданию?
— Ты не сможешь выйти отсюда, — говорит Джекс угрожающе тихо.
Я поворачиваюсь к нему. Это первый раз, когда он сегодня со мной заговорил.
— Сними с меня ботинки, — приказывает он, пристально глядя на меня. Его голубые глаза сверкают. Из-за щетины их цвет кажется ярче — почти таким же синим, как цвет купола, что имитирует небо.
— Пожалуйста, мне правда очень надо! — Слезы, словно кислота, разъедают мои глаза. Я плотно сжимаю бедра, чтобы не обмочиться в штаны. Мочевой пузырь болит, такое ощущение, что сейчас лопнет.
— Ты смеешь мне возражать? — ревет он на всю комнату.
Я подпрыгиваю от страха, и, хотя мои внутренности сковало, ноги начинают двигаться, будто бы Джекс притягивает меня магнитом. Этот мужчина привлекал бы меня, если бы не был моим смертным приговором. Лучше я буду делать, что он говорит — может, проживу дольше.
Я встаю перед ним на колени, дрожащими пальцами расстегиваю ботинки, и тяну их на себя, но они сидят на ноге словно приклеенные. О боже, я не смогу! У меня нет столько сил.
— Ты хоть на что-нибудь годишься? — ворчит он, отталкивает меня и сам снимает ботинки.
Дрожа, я сижу на полу и смотрю на Джекса. Он встает, расстегивает штаны и спускает их со своих мускулистых бёдер. Бёдра слегка покрыты волосами и, как на остальном теле, на них множество шрамов. Вместе с моей операционной командой из четырех человек и медицинским роботом я несколько часов собирала этого парня по кусочкам, возрождая машину смерти.
Теперь на нем остаются только черные облегающие трусы, которые ясно дают понять, насколько хорошо он укомплектован внизу, даже без эрекции.
Джекс демонстративно протягивает мне руку:
— Вставай.
Я медлю, но затем что-то появляется в его взгляде. Не могу это объяснить, но я перестаю бояться, взгляд становится теплым. Интимным. Это тот же взгляд, что тогда в больнице.
Я подаю Джексу руку, и наши кисти соприкасаются. Его пальцы огрубевшие, длинные, прямые и сильные. Он рывком поднимает меня на ноги, так, что я не могу удержать равновесие и падаю ему на грудь. Я машинально упираюсь ладонью ему в живот, вдыхаю запах мужского пота, на долю секунды ощущаю жесткие мускулы и быстро отдергиваю руку.
— Прошу прощения, — шепчу я, не глядя ему в лицо. А поскольку я всё равно достаю ему лишь до груди, мне даже не надо опускать голову.
Я вскрикиваю от неожиданности, когда он внезапно срывает с моей груди повязку. Я почти обмочилась, уже еле сдерживаюсь.
Я ловлю его взгляд, но он уставился на мои груди. Мне настолько нужно в туалет, что я покрываюсь гусиной кожей, а мои соски сморщиваются. Джекс прикасается к ним, гладит большими пальцами и берет мои полные груди в ладони. Словно молния, через низ моего живота проходит приятное ощущение, усиливая пульсацию в мочевом пузыре.
— Пожалуйста… Мне очень-очень нужно. Пожалуйста! — умоляю я сквозь слезы. Он это сделает? Возьмет меня силой? Я снова осмеливаюсь посмотреть Джексу в лицо и ужасаюсь — его глаза настолько горят, что могут прожечь во мне дыры. Я знаю совершенно точно, что означает это выражение, и в панике хватаю ртом воздух.
Еще одним рывком Джекс сдергивает с меня стринги.
— Пожалуйста, я не могу больше терпеть. — Я уже не сдерживаю слезы, насрать на достоинство. Остатки я и так только что потеряла.
Я прижимаю руку себе между ног — не только потому, что мне срочно нужно в туалет, но и потому, что слышу, как камеры, которые установлены в каждом углу комнаты и на потолке, увеличивают изображение. Весь город может меня видеть, шоу транслируют даже на больших экранах в общественных местах. Я голая, полностью обнаженная. Меня трясет от рыданий, я смотрю в пол, чтобы волосы скрывали мое лицо. Я чувствую себя такой глубоко униженной.
— Теперь можешь идти, — говорит Джексон хрипло.
Я бегу к самой узкой двери, распахиваю ее и оказываюсь в крошечной комнатушке, где есть только унитаз, раковина и настенный шкафчик. Я сразу же хочу закрыть дверь, но Джекс рукой останавливает ее.
— Ничего подобного, я буду наблюдать за тобой.