Я сдвигаю солнцезащитные очки на голову, потому что здесь довольно темно, зато приятно прохладно. Есть электрический свет, но горят всего несколько ламп, прикрепленных к балюстраде.
У меня не укладывается в голове, что сенат собирается уничтожить место, где аутлендеры так хорошо обустроились. И всё из-за борьбы за питьевую воду. Под Уайт-Сити ее достаточно для всех. Если бы в Резуре появилась собственная установка для очистки воды, проблемы вообще не было бы. Оба города могли бы мирно сосуществовать. Аутлендеры и «люди под куполом» — как мы себя называем — могли бы посещать друг друга, перенимать друг у друга опыт и извлекать пользу от сотрудничества.
Но именно этого сенат и не хочет. Сосуществование с аутлендерами для них немыслимо. Режим не хотел бы, чтобы мы возжелали для себя такие же райские порядки. Даже если жизнь в Резуре и не совершенна, люди здесь свободны и не подвержены диктатуре, как мы. Прямо так, как сказал Джулиус: «Небольшое население можно держать в страхе, а многие сотни тысяч людей — нет».
Я тяжело сглатываю. Новая война неизбежна. Почему всегда должны быть жадные до власти, эгоистичные люди, которые ставят свое благополучие превыше благополучия других? Я чувствую злость и беспомощность.
Мимо меня хромает на костылях пожилой мужчина. Тем не менее, он улыбается мне. У него почти нет зубов, его глаза покрасневшие, щеки бледные и впалые.
Когда он уже не может нас слышать, Соня говорит:
— Нам просто нужно больше чистой питьевой воды. У нас настолько крупный прирост населения, что тех небольших подачек от Уайт-Сити, давно уже не хватает на всех. Поэтому многие пьют загрязненную воду. У нас очень много больных и высокий уровень смертности.
С болью в желудке я думаю о двух бутылках воды в моем рюкзаке. Я испытываю соблазн отдать одну кому-нибудь из этих людей, вот только кому? И когда у меня будет что-нибудь попить? Они понадобятся мне самой.
— Когда Джекс вернется из тюрьмы, он будет сражаться на вашей стороне, чтобы наконец изменить это положение. — Соня рассказала мне, что камеры находятся в подвале пирамиды. Выходит, Джекс где-то у меня под ногами.
— Все аутлендеры живут так же современно, как здесь? — спрашиваю я, пока мы идем через зал.
— Нет. Еще и по этой причине у нас такой большой прирост. В других частях страны людям не так повезло, они действительно обитают в самых примитивных условиях и поэтому нападают на города под куполом.
Соня ведет меня к стойке регистрации, которая, вероятно, служила отелю для приема гостей. Перед высокой стойкой длинная очередь. Это повстанцы, которые должны зарегистрировать свое прибытие в город.
— Таким образом, мы всегда знаем численность жителей, — поясняет Соня. — Даже если кто-то хочет покинуть город, чтобы, например, поохотиться в горах, он должен сообщить об этом сюда. Если он не вернется, его комнату отдадут другому. На комнаты всегда есть спрос.
Могу себе представить.
— А твою комнату не отдали?
— Нет, потому что там живут еще и мама с Ноэлем.
Втроем в одной комнате…
Я тяжело вздыхаю, потому что у меня нет никакого желания стоять в очереди. Мне нужно к Джулиусу, а потом я хотела бы увидеться с Джексом!
Соня улыбается мне:
— Идем со мной, я всё улажу.
Мы подходим к темноволосой, пожилой женщине, которая на другом конце стойки регистрации принимает оружие у какого-то мужчины.
— В здании запрещено ношение оружия, — шепчет мне Соня. — Его хранят внизу, в сейфе.
Подходит наша очередь.
— Ваше имя? — спрашивает женщина, не поднимая глаз. Перед ней монитор в маленьком сером ящике. Одновременно она печатает что-то на клавиатуре, которая лежит перед ней на столе. Это, вероятно, своего рода компьютер, какими они были раньше. Если бы меня так не интересовали былые времена, я бы понятия не имела, что это за штука. Все-таки, сложно найти в Уайт-Сити материалы о временах до взрыва бомбы. Бóльшую их часть раздобыл для меня Марк. Я действительно многим ему обязана. Я даже скучаю по нему, но только как по другу. Мое сердце принадлежит Джексу.
— Соня Анайя вернулась, — говорит Соня, и женщина снова что-то печатает. На носу у нее балансируют очки. В Уайт-Сити в них нет необходимости — мы исправляем дефекты зрения при помощи лазера. Женщина морщит лоб и первый раз смотрит на Соню.
— Вы исчезли больше пяти месяцев назад!
— А теперь я вернулась, — отвечает Соня весело.
— И где же вы были так долго?
— В Уайт-Сити, чтобы раздобыть лекарства для моего сына.
— Ах, это вы! — На лице женщины отражается искреннее восхищение. — Вы — героиня. — Внезапно ее лицо мрачнеет. — Жаль, что у меня не было вашей смелости. — Вероятно, ее ребенок не выжил.
Она снова что-то набирает на клавиатуре и говорит:
— Хорошо, что вы вернулись. Надеюсь, проблема с водой в ближайшее время будет решена.
— Не сомневаюсь. — Соня покашливает, притягивая меня к себе. — Не могли бы вы оказать мне услугу и зарегистрировать новенькую?
Дама улыбается:
— С радостью. — Затем она обращается ко мне: — Вы прибыли из Уайт-Сити?
Я киваю.
— Ваша профессия?
— Хирург.
Женщина поднимает брови:
— Как у врача, у вас особый статус и вы можете жить в пирамиде. Я сейчас узнаю, нет ли свободной комнаты поближе к больнице.
Я облегченно выдыхаю.
Женщина тянется к устройству, которое выглядит как телефон, но от него идет кабель.
— Спутниковой связи нет, — поясняет мне Соня, — но сообщение возможно и таким образом тоже.
— Да, говорит, что она хирург, — объясняет женщина кому-то на другом конце линии. — Хорошо, я сейчас же пришлю ее наверх!
После того, как кладет трубку, она, наморщив лоб, смотрит на меня:
— Вы, наверняка, измотаны побегом, но в больнице сейчас чрезвычайная ситуация и может понадобиться любая помощь.
Джулиус!
— Без проблем, куда мне идти? — Мой пульс ускоряется.
— На пятый этаж.
Соня тянет меня за собой и говорит: «Я провожу ее!», хотя едва может дождаться встречи с семьей! Она такой замечательный человек.
* * *
Наступает утро. После разговора с мэром Форстером, который оказал мне радушный прием в Резуре, я могу посетить Джекса в тюрьме. Соня снова показывает мне дорогу. За руку она ведет своего шестилетнего сына Ноэля. Он бойкий парнишка с веснушками на носу и у него такие же черные волосы, как у его матери. По-видимому, отца у него нет. Интересно, он умер или они с Соней просто расстались? Я не осмеливаюсь спросить об этом, опасаясь разбередить старую рану.
Мы едем в наклонном лифте на подвальный этаж, где стоит надзиратель и наблюдает за длинным, пустым коридором. Из лифта я выхожу одна, Соня и Ноэль возвращаются наверх.
Я показываю мужчине разрешение на посещение, выданное мэром, после чего он приглашает следовать за ним. Я рада, что мэр Форстер добродушный человек. Он — крупный мужчина лет сорока пяти, — моложе, чем я думала, — принявший меня и повстанцев немного настороженно, но доброжелательно. Жителям Резура он тоже нравится. Хотя жизнь тяжелая, здесь царит справедливость, и каждый может делать, что он хочет, пока это никому не вредит. Каждый выполняет важную работу, получает достаточно еды и крышу над головой. Поскольку место в пирамиде ограничено, вокруг нее выстроили новые дома. Каждый помогает на благо сообщества. Конечно, и здесь есть те, кто не хочет следовать правилам, и такие попадают в тюрьму. По крайней мере, город чистый. Надсмотрщик ведет меня к металлической двери и открывает окошко в ней.
— У вас пять минут, — говорит он и исчезает.