Соня хотела в знак солидарности присоединиться ко мне, но я отправила ее домой. Она так долго не видела семью, а я не против побыть наедине со своими мыслями.
Когда я внезапно вижу вдалеке яркую вспышку, я задерживаю дыхание и вскакиваю. Может, восходящее солнце отражается в стекле? Я оглядываюсь. Это не может быть солнце, потому что потребуется еще как минимум полчаса, чтобы оно поднялось над горизонтом.
Пятно света становится больше и мое сердцебиение ускоряется. Когда внезапно перрон подо мной начинает вибрировать, у меня не остается сомнений, что это едет поезд.
— Джекс! — Мою усталость как рукой снимает. Я бегу к началу платформы, а потом возвращаюсь. Где он выйдет? В самом начале! Ну где же он? И что, если это не Джекс?
От моей беготни просыпаются стражи. С пистолетами наготове они стоят рядом со мной, один из них по рации ставит в известность мэра, что приближается монорельсовый экспресс.
Наконец поезд подъезжает к станции, но я не могу разглядеть, кого скрывает густая тень.
Стражники велят мне отойти в укрытие, но я стою как парализованная. Человек движется и в конце концов, едва держась на ногах, выходит из вагона с винтовкой в руке.
Я сдерживаю крик. О боже, это он! Его лицо покрыто кровью, руки изранены, футболка под жилетом разорвана. Штаны тоже в дырах.
— Джекс!
Он улыбается мне, и его зубы сверкают.
— Привет, сладкая.
Рыдая, я бросаюсь в его объятия, и мне наплевать, что я вся перемажусь в крови.
— Ты вернулся.
Он целует меня в ухо и бормочет:
— Я же обещал тебе.
— Ты ранен. Насколько серьезно? — От страха и облечения по моему лицу текут слезы, от выброса адреналина меня бросает в пот.
«Спокойно, Сэм, — уговариваю я себя. — Сначала осмотри его».
Тяжело дыша, Джекс делает шаг назад, прижимая руку к плечу.
— Одна чертова граната сработала раньше времени, но я подорвал весь ангар. Ба-бах — вот это было шуму!
— Что у тебя там? — Я убираю его руку и вижу, что он перевязал плечо куском ткани.
Затем я исследую рваную рану на голове.
— Как это случилось?
— Я бежал по одной чертовой трубе, и на мгновение был ослеплен. Мои братья внезапно оказались повсюду и стали бросать светошумовые гранаты. У меня до сих пор в ушах звенит.
И как только ему удалось убежать?
— Похоже, ты побывал в аду.
— Я действительно думал, что не смогу вернуться. Только мысли о тебе, заставляли меня идти вперед.
Он вернулся из-за меня… Я сглатываю гигантский ком в горле.
— Тебе срочно нужно в больницу! — Я прошу стражей о помощи, и они поддерживают Джекса с двух сторон. Он ковыляет, сжав челюсти, но его взгляд всё время направлен на меня, и мне тоже приходится постоянно смотреть на него, потому что я не могу поверить, что он действительно здесь.
Когда мы входим в пирамиду, нас встречает мэр Форстер:
— Господи, что произошло?
— Задание выполнено. — Джекс протягивает ему винтовку, и его колени подгибаются. Очевидно, он потерял много крови.
В памяти всплывают ужасные картины, как их с Седриком привезли в больницу в прошлый раз. О боже, я не хочу его терять!
— Мне нужны капельницы! — кричу я санитарам, которые вбегают в зал. — И доктор Никсон!
— Сэм… — Джекс цепляется за стражей, которые с трудом удерживают его вес. — Я просто очень устал, в остальном со мной всё в порядке.
— Это всё еще решаю я!
Его кладут на носилки, и мы на лифте поднимаемся на пятый этаж. Доктор Никсон уже ждет нас.
— Насколько он плох?
— Травма головы, сквозное ранение плеча и многочисленные осколочные ранения — это всё, что мне известно.
Мы снимаем с Джекса одежду, и, к счастью, не обнаруживаем под ней слишком серьезных повреждений. Защитный жилет удержал бόльшую часть осколков, только на бедрах осталось несколько крупных порезов.
Когда Джекс лежит на операционном столе, я ставлю ему обезболивающий укол и глажу его по слипшимся волосам. Засыпая, он улыбается мне:
— Я начинаю привыкать к тому, что ты штопаешь меня. — Его веки опускаются, и он засыпает. Мы с доктором Никсоном можем начинать нашу работу.
* * *
— Эта ситуация кажется мне немного знакомой, — слышу я голос Джекса и чувствую, как кто-то гладит меня по щеке.
Не открывая глаз, я нащупываю пальцы и сжимаю их.
Мужские руки.
Джекс!
Я сажусь прямо и потягиваюсь, а он улыбается мне. Должно быть, я заснула у его кровати.
— Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, но кое-что не так, — морщится он, и мое сердце замирает.
— Что с тобой? — Я тут же вскакиваю со стула.
Джекс хитро улыбается и поднимает руку:
— Ложись ко мне.
Под одеялом он голый и покрытый засохшей кровью. Я тоже выгляжу не лучше, но это не имеет значения. Я снимаю халат и забираюсь к нему в постель. Счастливая я укладываюсь на сгиб его локтя. Операция прошла успешно, бόльшую часть порезов я смогла спаять лазером, глубокие раны зашил доктор Никсон. Через несколько дней Джекс будет как новенький. Ему действительно очень повезло. Мне очень повезло.
С чувством облегчения я закрываю глаза.
— Ты снова подтвердил свое прозвище. — Джекс Непобедимый.
— Надо придумать прозвище и для тебя, — говорит он. — Как насчет Лазерная леди?
— Звучит глупо.
— Твое прозвище не должно звучать лучше, чем мое.
Усмехаясь, я целую его в поросшую щетиной щеку:
— Я что-нибудь придумаю.
Какое-то время мы лежим рядом, переплетя пальцы, и смотрим в окно. Солнце стоит высоко, в воздухе висит марево, но здесь, внутри, приятная прохлада. Кондиционер работает, и у Джекса отдельная палата. Ну да, она чуть больше тюремной камеры, но для больницы это настоящая роскошь.
Хотя я всё еще утомлена, я чувствую себя прекрасно. Джекс здесь.
— Тебя не было так долго, я уже думала, ты не вернешься.
Он поворачивается ко мне и притягивает меня к себе. Я упираюсь лбом ему в грудь. Одеяло сползло, поэтому я вижу его живот. Я вывожу круги вокруг его пупка, и Джекс бормочет:
— По крайней мере на это раз там, внизу всё осталось без повреждений?
Я скольжу рукой ниже и обхватываю его мягкий член.
— С ним ничего не случилось.
— Или всё-таки случилось? — Он откашливается. — Может, осмотришь его получше?
Ухмыляясь, я убираю руку.
— Есть вещи, которые никогда не меняются, верно?
— Надеюсь, что так, — шепчет Джекс и целует меня в лоб.
Я делаю глубокий вдох и задаю ему вопрос, который терзает меня с тех пор, как он вернулся:
— Ты убил Грира и Фримена?
Джекс напрягается. Он определенно предпочел бы наслаждаться сексуальными ласками, а не говорить со мной об ужасной ночи.
Я уже начинаю сомневаться, что Джекс ответит, но тут он говорит:
— Я много раз думал об этом. Я планировал разыскать их обоих перед тем, как взорвать ангар, но уничтожить этот чертов воздушный флот было важнее. Если бы мне это не удалось, на Резур бы напали. Твоя жизнь была бы в большой опасности. — Он нежно поглаживает мою шею. — Ты для меня важнее всего, Сэм. Я понял это, когда Блэр собирался тебя убить. Я хотел защитить тебя, и это стоило моей жизни. Для этого и нужна была та миссия. Я сделал это только ради тебя. А потом просто хотел вернуться к тебе.
У меня начинает кружиться голова, словно я опьянела. Хорошо, что я сейчас лежу.
— Только ради меня?
Он усмехается:
— Ну ладно, и немножко ради других тоже.
Джекс отказался от мести, потому что я для него — всё. Я крепко обнимаю его и прижимаюсь губами к его губам.
— Эй, сладкая, не плачь. — Большими пальцами он вытирает мои слезы и целует мокрые веки.
— Это слезы радости, — шепчу я, улыбаясь, и обнимаю его еще крепче, от чего он вздрагивает.
— Извини. — Я сразу отпускаю его. Пребывая в эйфории, я действительно забыла, что он после операции.