Сидней тоже отвернулся, хотя ему очень хотелось рассмотреть новую модель «Форда». В тайниках души боксер хранил заветную мечту: когда станет знаменитым и богатым, обязательно будет иметь самую шикарную легковую машину, такую, чтобы одно ее появление вызывало восторг и зависть!
Когда Блайд проехал, Сидней с завистью посмотрел вслед удаляющейся машине. Хороша! И тут же улыбнулся: на открытой голове Блайда в коротко остриженных волосах белела небольшая полоска. Все-таки камень тогда попал точно! Шрам на голове Блайда успокаивающе подействовал на Сиднея. Не все и таким сходит с рук! А через несколько шагов подумал: а многое сходит. Хорошо таким. Легко жить. Где он сейчас учится? Кажется, Рита говорила, что после колледжа он в университет пошел. Вполне возможно. Что ему! У отца кошелек набит долларами. Хочешь – стань инженером, хочешь – офицером. Таким все дороги открыты.
Взгляд боксера, уже равнодушно скользивший вдоль богатых витрин, вдруг зацепился и словно прилип к широкому листу бумаги, наклеенному на рекламном щите. Это была знакомая, зачитанная и выученная наизусть афиша. На светло-желтом фоне огромные темно-коричневые буквы как бы лежали на различных парфюмерных изделиях – замысловатых по форме кусках туалетного мыла, флаконах одеколона, зубных пастах, красках, мазях. Из этих огромных букв складывалось короткое, как удар, слово «бокс». Оно притягивало к себе, гипнотизировало и словно волшебным ключом открывало дверь, в сказочное будущее. Будущее его, Сиднея Джэксона. В блеске славы и роскоши. Будущее, в которое закрыт вход всяким Блайдам. От этой мысли Сиднею стало радостно, словно он получил чек на тысячу долларов. Еще бы! Блайд за папашины деньги может стать кем угодно, только не чемпионом!
Джэксон стоял у афиши и долгим ласковым взглядом гладил буквы объявления о боксерских соревнованиях, рекламные изображения мыла и пасты, одеколона и крема.
Расходы по организации и проведению межклубного состязания в основном приняла на себя парфюмерная фирма. Благотворительность фирмы была не бескорыстна. Щедро финансируя спортивные мероприятия, парфюмерные боссы не скупились на широкую рекламу, конечно, с учетом своих интересов. Предприимчивые фабриканты выпустили ко дню состязаний новинки своего производства: мыло «Чемпион», зубную пасту «Победитель», одеколон «Бодрость боксера», крем для бритья «Спортсмен». Новинки парфюмерии так навязчиво рекламировались, что, читая афиши, можно было даже подумать, что именно они, эти кремы, пасты, мыло, одеколон, а не систематические тренировки укрепляют организм, делают тело сильным и красивым.
К назначенному часу просторный зал был переполнен любителями боксерских поединков. Вокруг ринга бурлила толпа. Курили, пили виски, спорили, заключали пари. В зале, ставшем сразу тесным, стоял шум, плавало сизое облако табачного дыма, которое становилось все гуще и гуще.
В первом ряду, на лучших местах, прямо напротив судейского столика, сидел мистер Тэди и что-то объяснял полному джентльмену средних лет. У того был тройной подбородок, розовые щеки и небольшие светлые глаза, смотревшие спокойно и властно. Джентльмен почти не слушал мистера Тэди. Если бы Джэксон сейчас оказался рядом, он ни за что бы не узнал своего покровителя. У мистера Тэди исчезли его самоуверенность и надменность, и держал себя он так робко и подобострастно, как умеют держать себя только мелкие коммивояжеры перед богатым клиентом.
– Еще несколько минут – и вы увидите чудо, мистер Норисон, – журчал вкрадчивый голос Тэди. – Вы увидите рождение новой звезды.
– Вы и в прошлом году говорили то же.
– Сейчас совсем другое. Это необыкновенный талант!
– Ваши необыкновенные таланты и звезды рассыпаются в прах при первом серьезном столкновении, – мистер Норисон не спеша раскрыл пачку дорогих гаванских сигар. – Да, рассыпаются, даже не успев возместить расходы, связанные с их взлетом.
Тэди молча проглотил пилюлю. Он поспешно чиркнул спичкой и поднес огонь к сигаре шефа.
– Такие таланты, мистер Норисон, рождаются раз в столетие. Клянусь благополучием Америки, что этот парень к концу состязаний будет стоить дорого. Это самородок! Слиток золота!
На ринг вышла первая пара боксеров. В душном зале наступила тишина. Первый бой, как правило, не вызывает интереса. Бойцы самой низшей весовой категории – вес мухи – закружились в сложном напряженном танце, осыпая друг друга градом ударов. Оба работали быстро, как заведенные автоматы, казалось, что вместо рук у них к плечам прикреплены молотки. Публика следила за поединком без особого напряжения. Чувствовалось, что зрители ожидают чего-то необычного. А что оно непременно будет, никто не сомневался – ведь впереди схватки бойцов более тяжелых весовых категорий.
Одна за другой поднимались на ринг пары боксеров, сменялись судьи. Бои проходили напряженно и драматично, каждый из участников выкладывал все силы и уменье, стремясь одержать победу. Однако в этом стремлении и в средствах достижения победы сквозило какое-то однообразие: средства защиты примитивны, показное бравирование «нечувствительностью» к ударам. Это однообразие, несомненно, бросилось в глаза и мистеру Норисону, знатоку бокса и крупному спортивному боссу. К шестой паре он уже перестал смотреть на ринг, а к десятой заказал бутылку виски.
– Сейчас вы увидите настоящий бокс, мистер Норисон, – сказал Тэди.
– Меня интересует техника, а не темперамент.
– Сейчас будет и то и другое, мистер Норисон.
– Мой отец говорил, что, когда слишком много расхваливают товар, будь осторожен и смотри в оба.
– Я только этого и хочу, мистер Норисон, чтобы вы увидели своими глазами.
Когда судья на ринге вызвал следующую пару и бойцы поднялись на помост, мистер Норисон насмешливо бросил:
– Случайно, это не он – самородок?
Тэди, увидев на ринге появление Джэксона, даже не обратил внимания на тот тон, который звучал в голосе шефа.
– Да, мистер Норисон, это он.
– Ты не лишен чувства юмора!
Появление на ринге Сиднея Джэксона было встречено молчанием, потом оно сменилось недоумением и кое-где прорвалось вспышками смеха. В своем далеко не спортивном наряде молодой боксер выглядел смешно. На нем были помятые трусы, а на ногах тапочки, тряпичные, самодельные. Сидней, стыдясь своего наряда, смущался. Он неловко топтался на месте, не зная, как себя вести. Обескураженный вспышками смеха, он еще больше смутился, покраснел. Все это делало его каким-то неловким, беспомощным и провинциальным.
Никто не видел того, что в эти минуты творилось в его душе, какая там клокотала злость на мистера Тэди, который придумал для него такой шутовской наряд, на самого себя, что так глупо согласился, и на эту полупьяную толпу, встретившую его смехом и язвительными выкриками. Но зрители видели лишь внешность боксера и принимали его смущение и растерянность по-своему. Он казался им совершенно случайно попавшим на ринг.
– Хватит с меня маскарада, – грубо бросил мистер Норисон, вытаскивая за массивную золотую цепь карманные часы в дорогом футляре, – передайте шоферу, пусть заведет машину.
Тэди поспешно вскочил и, расставив руки, просяще заглядывал в глаза патрона.
– Умоляю вас, мистер Норисон, останьтесь!
– Время стоит доллары.
– Доллары сейчас родятся на ринге, мистер Норисон.
– Хватит того, что я потерял здесь полтора часа.
– Хоть один раунд, мистер Норисон!
– Меня ждут.
– Я вас все равно не пущу, мистер Норисон! – В голосе Тэди вместе с просьбой звучали нотки отчаяния.
Норисон молча опустился в кресло. Его маленькие глаза метали молнии.
– Хорошо, Тэди. Но этот раунд решит вашу судьбу. Я не верю в чудеса и намерен прекратить деловые связи с фантазерами.