Бенвенуто продолжал бродить по свету, хотя теперь ему приходилось опираться на палку и все чаще останавливаться, чтобы передохнуть. Так, странствуя, он попал в Страну лжецов, где, по примеру своего покойного отца, стал старьевщиком и тем зарабатывал себе на жизнь.
— Вы побывали в стольких странах, — возразила, прервав его рассказ, Кошка-хромоножка. — Неужели вы не могли выбрать себе места получше?
Бенвенуто — Не Сидящий Ни Минуты улыбнулся:
— Как раз здесь люди больше всего нуждаются в помощи. Что говорить, это самая несчастная страна на земле, а стало быть, самое подходящее для меня место.
— Вот он, правильный путь! — воскликнул Джельсомино, слушавший со слезами на глазах рассказ старика. — Теперь-то я знаю, что мне делать с моим голосом. Вместо того чтобы ездить повсюду и оставлять после себя одни разрушения, я постараюсь своим голосом дарить людям радость.
— Но это тебе будет нелегко сделать, — заметила Кошка-хромоножка. Например, если ты примешься напевать колыбельную песню детям, то помешаешь им заснуть.
— Но иногда можно творить добрые дела и разбудив людей, которые глухи ко всему и беспробудно спят, — ласково ответил ей Бенвенуто.
— Я решу эту задачу! — сказал Джельсомино, ударив кулаком об пол.
— А пока, — заметила Хромоножка, — тебе нужно вылечить коленку.
И действительно, коленка у Джельсомино все больше распухала, и он не мог уже ни стоять, ни ходить. Решено было оставить его до выздоровления в доме у Бенвенуто. К тому же добрейший Бенвенуто — Не Сидящий Ни Минуты никогда не спал и мог присматривать за Джельсомино ночью, чтобы он случайно не запел во сне и вновь не привлек внимание полиции.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Здесь вы прочтете, как и почему,
Художник Бананито угодил в тюрьму.
Бананито — как вам нетрудно будет вспомнить — вышел из дому рано утром в поисках счастья. Никакого определенного плана у него не было — просто ему хотелось показать людям свое мастерство живописца.
Город еще только просыпался. Дворники поливали из шлангов улицы и перекидывались шутками с рабочими, которые ехали на своих велосипедах на фабрики и заводы и то и дело рисковали принять холодный душ. Это было ласковое и безоблачное утро, и Бананито, остановившись посреди тротуара, почувствовал, как в его голове, словно цветы, расцветали прекрасные мысли. Он даже ощущал их запах, словно вокруг него прямо на асфальте неожиданно распустились миллионы фиалок.
— А ведь это замечательная идея! — с радостью решил он.
И, не сходя с места, прямо у ворот фабрики, возле которой он очутился в тот момент, художник пристроился на тротуаре, вынул из коробки цветные мелки и начал рисовать. Несколько рабочих сразу обступили его.
— Бьюсь об заклад, — сказал один из них, — что этот бродячий художник, как всегда, нарисует парусный корабль или какого-нибудь святого с сиянием вокруг головы. Только где же собака с шапкой в зубах, которая обычно собирает милостыню?
— А мне пришлось видеть и такое, — сказал другой рабочий. — Как-то раз уличный художник нарисовал на асфальте красную черту, а все вокруг стояли и ломали себе голову, пытаясь разгадать, что бы это значило.
— Ну и что же оказалось?
— Спросили самого художника, и он ответил так: «Да вот хочу посмотреть, сможет ли кто-нибудь из вас пройти под этой чертой, а не по черте». А потом нахлобучил шляпу и ушел. Наверное, у него не все были дома.
— Ну этот-то не помешанный, — заметили в толпе. — Посмотрите сами.
Бананито, не поднимая головы, рисовал с такою быстротой, что глаза не успевали следить за движением его руки. И на тротуаре словно оживала его недавняя мечта — вырастала пышная клумба прекрасных фиалок. Правда, это был всего лишь рисунок, но такой красивый, что в конце концов в воздухе на самом деле разлился нежный аромат фиалок.
— Мне кажется, — удивленно прошептал один из рабочих, — что я чувствую запах фиалок.
— Называй их лучше кабачками, — заметил его товарищ, — если не хочешь, чтобы тебя упекли в тюрьму. А впрочем, ты прав, запах чувствуется.
Вокруг Бананито царило полное молчание. Слышно было только, как мелок тихонько царапал по асфальту, и с каждым новым штрихом фиолетового мелка аромат фиалок становился все сильнее. Окружившие художника тесным кольцом рабочие были потрясены. Они перекладывали из одной руки в другую свертки с завтраками, делали вид, что проверяют, в порядке ли шины у велосипедов, но не пропускали ни одного движения Бананито и с удовольствием вдыхали запах, радовавший их сердца.