Трудная молодость. Ранняя зрелость
Кливлендская равнина в самой северной части английского графства Йоркшир... Холмы, долины, пыльные дороги. Вдоль дорог угрюмые вязы с лохматыми вершинами. Повсюду высокие изгороди. Весь край расчерчен на клетки, большие и малые. В больших - поля сквайров, богатых, юрой высокородных кливлендцев. И их дома со стенами крепостной толщины и крутыми, высокими крышами.
Трудная молодость. Ранняя зрелость
В малых клетках - угодья йоменов (Мелкие землевладельцы.), хозяев со скромными достатками. Из года в год сквайры округляли свои падения, захватывая и скупая земли неимущих соседей, которые либо становились батраками у своих притеснителей, либо навсегда покидали родные места.
В 1715 или 1716 году в кливлендскую округу пришел из Шотландии бедный странник Джемс Кук, отец и тезка великого мореплавателя. В новых местах жизнь была нелегкой.
Джемсу приходилось кочевать по кливлендским землям, работая то у одного, то у другого сквайра. Он пахал, сеял, убирал хлеб, пас скот. Женился. За короткое время у него родилось восемь детей, четверо умерли в детстве.
В селеньице Мартон, которое на десять лет стало пристанищем Джемса-старшего, у него 28 октября 1728 года родился второй сын. В книге рождений, браков и смертей мартонской церкви св. Кутберта было записано "Крещен сын батрака-поденщика, назван Джемсом", Джемсу-младшему в раннем детстве посчастливилось: он выжил.
Лет шести от роду, мальчиком был определен в поместье Мартон-Грейндж. Там пас коров, водил на водопой лошадей и исполнял разные поручения своих хозяев. Жене владельца Мартон-Грейнджа, миссис Уокер, приглянулся смышленый и проворный паренек, и она обучила его грамоте.
В 1736 году семья Куков перебралась из Мартона близлежащее селение Грейт-Айтон. Впервые за долги годы Джемсу Куку-старшему повезло. Он стал приказчиком в имении сквайра Томаса Скоттови. Да и большая деревня Грейт-Айтон, расположенная у подошвы местного "Эвереста", высокого холма Розберри, была куда привлекательнее захолустного Мартона.
На новом месте Кук несколько лет посещал школ) Учитель этой школы ознакомил его с хитростями английской орфографии, искусством письма и начатками арифметики.
Учиться приходилось урывками, много времени и си отнимала работа на конюшне и на ферме сэра Томаса.
Сохранились кое-какие сведения о поведении Кука грейтайтонской школе. Он не принадлежал к числу резвых сорванцов, вел себя очень скромно и пользовался большим авторитетом у своих соучеников.
Вполне возможно, что чувство собственного достоинства, способность к здравым суждениям и сдержанность выработались у Кука в дошкольные и школьные годы, когда на его долю выпало немало всевозможных невзгод.
Сдержанность... А может быть, скрытность? Один из современных английских биографов, Э. Маклин, так пишет о герое своей книги: "Уберечь от чужих глаз свою личную жизнь - для этого требуется немалое искусство. Однако Кук преуспел в этом" (Э. Маклин. Капитан Кук. М., 1976, с. 6.).
И в самом деле, в дневниках своих (а Кук вел их, "протаскивая себя через все виды морской службы", двадцать три года) о личных делах, жене, детях он не упоминал вообще. "Приватные" темы Кук не часто затрагивал и в своей переписке, причем на письма он был весьма скуп.
В силу той же сдержанности Кука неизвестны и причины, по которым он покинул Грейт-Айтон. Случилось это в 1745 году, и было ему в ту пору неполных семнадцать лет.
Из Грейт-Айтона он перебрался в приморский городок Стейтс.
Стейтс жил рыбным промыслом. Населяли его потомственные рыбаки. Их утлые суденышки бороздили суровые воды Северного моря, из гавани Стейтса на йоркширские рынки поступали корзины и бочки с треской и сельдью. Стоял над городом крепкий рыбный дух, на всех заборах сушились сети, во всех дворах рыбу потрошили, солили и вялили.
Но рыбаком Кук не стал. Он поступил учеником к владельцу бакалейной лавки Уильяму Сандерсону. В лавке пахло сыром, капустой, рогожами. С утра до вечера приходилось таскать тюки с товарами, торговаться с покупателями, считать стертые медяки. А море было совсем рядом. Во время сильнейших штормов волны докатывались до самого порога лавки и выносили к ее преддверию космы желто-бурых водорослей.
В анналах Стейтса записано: в 1812 году во время жестокой бури сандерсоновскую лавку (в ней тогда, вероятно, торговал внук мистера Уильяма) смыло в море...
Кто знает, быть может, за подслеповатыми окнами мелочной лавки виделись юному ученику бакалейщика скалы норвежских фьордов, исхлестанные прибоем Гебридские берега, белые паруса на бойких морских дорогах.