В ряде других случаев я испытывал досаду, когда Том Мэрфи, мой босс в период моей службы в «Шевроле», не раз замечал мне: «Знаете, Джон, все говорят, что я наживу с вами чертовские неприятности. Но лично я считаю, что это заблуждение. Насколько мне известно, вы лучше других руководите своим отделением. Вы постоянно держите меня в курсе важных проблем. Я хорошо знаю все, что вы делаете. У меня, вне всякого сомнения, гораздо меньше забот с вами, чем с любым другим из управляющих отделениями».
Это были добрые Слова, услышанные мною от Мэрфи, единственного из высших руководителей, с которым, как я чувствовал, у меня сложились хорошие отношения. Однако получаемые им от других высших менеджеров предостережения о том, что я «возмутитель спокойствия», показали мне теперь, что мои доклады оценивались «наверху» не по моим фактическим успехам, а по каким-то иным критериям. Но поддержка со стороны Мэрфи внезапно прекратилась. И прекратило ее зловещее событие.
В ноябре 1972 г. корпорация проводила в Гринбриере, штат Западная Вирджиния, широкое совещание управленческого персонала с участием 700 ведущих администраторов «Дженерал моторс». Это было одно из редких собраний такого рода, созывавшихся не чаще чем раз в три года и имевших своей целью рассмотреть в целом все проблемы корпорации, обменяться мнениями о способах их разрешения. Многим из управляющих с 14-го этажа были намечены широкие темы для выступлений на совещании. Мне, как руководителю группы отделений, поручили тему «Качество продукции». Я подготовил острую речь, в которой, по существу, утверждалось, что единственный способ сохранить успех корпорации и обеспечить ее дальнейший рост заключается в том, чтобы предоставлять покупателю продукцию, действительно соответствующую уплачиваемой им цене. В ней говорилось, что, как мне представляется, в «Дженерал моторс» упор перемещается с реализации именно этой задачи на достижение иной цели-выжать из каждой детали максимальную, до последнего цента экономию, чтобы повысить сиюминутную прибыль. Я выбрал для критической оценки несколько конкретных изделий и программ. Речь была и критической, и конструктивной. Она предназначалась исключительно для ушей работников корпорации и ни для чьих-либо других.
Как было заведено, мы заблаговременно представляли проекты речей высшему руководству через отдел, ведающий связями с общественностью. Затем руководство вносило поправки и вообще редактировало проекты в том духе, какой оно считало правильным. В этом процессе администратору приходилось переписывать свою речь по четыре, пять раз или даже еще более. После каждой такой переделки проект заново перепечатывался, а все
экземпляры предыдущих вариантов уничтожались. Окончательный проект моей речи руководство поправило и отредактировало таким образом, что она дополняла речи других администраторов.
Как раз перед совещанием моя речь в Гринбриере каким-то образом попала в руки Боба Ирвина, репортера, освещавшего в «Детройт ньюс» положение в автомобильной промышленности. И он ее опубликовал. Это не был окончательный вариант. Это был один из прежних ее проектов. Копиями опубликованного варианта располагали лишь я сам, персонал отдела по связям с общественностью и высшее руководство корпорации. Не я был источником утечки опубликованного варианта речи. Ничто в мире не могло причинить мне лично, моему внутреннему настрою, такого вреда, как утечка подобного рода материала. Мое дело было продавать наши автомобили, а не критиковать их публично. Своей речью я пытался внушить служащим корпорации необходимость резкого повышения качества продукции, чтобы сбить нарастающую волну недовольства потребителей, выполнить свой долг перед нашей клиентурой и возродить потускневший облик корпорации.
Эта утечка уничтожила для меня смысл совещания и, вероятно, явилась происшествием, нанесшим мне наибольший ущерб в корпорации. Я могу сказать, что с того дня, как появилась эта газетная публикация, моя до того солидная репутация в глазах Мэрфи стала тускнеть. Я был потрясен, меня охватила тоска. Такое же впечатление это произвело и на мой персонал. Было очевидно, что кто-то, кто хотел нанести мне сильный удар ниже пояса, сумел добиться своего.
Некоторое время спустя один из моих друзей встретился за ленчем в ресторане в центре Детройта с частным сыщиком, который был знаком с деятельностью «Дженерал моторс» и который сообщил, что текст моей речи передал газетчику кто-то из аппарата «Дженерал моторс» по связям с общественностью.