Распорядок дня одинокого человека.
День Владислава начался как обычно, кофе, завтрак, общение с книгой и поход в магазин. В магазине он запасался продуктами, возвращался домой, готовил обед, обедал и опять принимался читать одну из своих любимых книг, после чего любил вздремнуть, а ближе к вечеру, выпив чашку кофе, отправлялся на вечернюю прогулку. Вечерняя прогулка являлась приятным развлечением Владислава. Любимым местом для прогулки служил ему красивый и густо заросший деревьями лесопарк, красивый особенно осенью, когда кленовые листья меняли зеленый цвет на желтый, а желтый на красный, когда лучи заходящего солнца добавляли к желто красным листьям багровые тона. Красивый и в пасмурный вечер, когда свинцовое небо над природой создавало благоприятный пейзаж для наслаждения грустью и одиночеством, когда парковые фонари, зажигаясь в осенних сумерках, разгоняли белесый туман, когда запах сырой земли и сырых листьев дополнял ощущение осенней меланхолии. Потребность в переживании прекрасного и в одиночестве, являлись основными потребностями Владислава, поэтому безлюдная природа манила его с удвоенной силой. Особенно приятно посидеть на лавочке (или на спинке лавочки, если на улице сыро) и дышать свежим осенним воздухом, наблюдая как становившейся все более коротким, сентябрьский день сменяется ночью, как отражение серого неба, сменяется отражением парковых фонарей в лужах. В такое позднее время редко кто выходил на прогулку в парк, и с каждой минутой становилось все безлюдней и безлюдней. Но Владислава не пугала темнота, и он уходил из леса, когда кроме него в лесу уже больше никого не оставалось. Дальнейший маршрут Владика мог меняться, в зависимости от настроения. Это могла быть прогулка по соседнему, старому дворику с двухэтажными домишками и сараями, либо по одной из близлежащих улиц, либо прогулка по расположенному неподалёку скверу с деревянной церквушкой, или к ближайшему супермаркету, особенно оживленному в конце рабочего дня. Заканчивалось сие небольшое путешествие обычно посиделкой по детской площадке, около Владикиного дома, где семейные пары, объединившись в компании, снимали пивом усталость трудового дня, вели громкие, веселые разговоры и поочередно отлучались в ближайшие кусты. Их дети катались на качелях, взбирались на лестницы и громко шумели, то и дело подбегая к родителям с какой бы то ни было просьбой или жалобой. Понаблюдав за жизнью чужих людей, за жизнью семейных пар, Владислав возвращался в свою одинокую квартиру, где сам себе разогрев, ужинал и возвращался к общению с книгой до самого сна. Но иногда в перерывах между чтением, Владислав отлучался в воспоминания о прошлом, где вспоминал волнующие, приятные, но чаще травмирующие события из прошлого, на долго уходя в себя.
Из прошлого.
В свои 26 лет Владислав оставался одиноким, без жены и подружки. В основном этому способствовала невзрачная внешность Владислава. Маленький, щуплый, с унылым лицом и с грустными глазами как у какой то породы собак, он был весьма не привлекателен. Во вторых способствовало то, что Владик был несколько чудаковат, я бы даже сказал странен. Часто отрешенный и углубленный в себя он не мог адаптироваться среди сверстников. Разговор его носил черты разорванности мышления, другими словами прыгал с темы на тему, особенно в разговоре с девушками (видимо от волнения), нервно и не в тему смеялся, особенно в общении с теми же девушками и по той же причине, манерничал и имел репутацию "с приветом". Тем не менее, он отличался поэтичностью, романтичностью и влюбчивостью. Ему хотелось любви, взаимной, нежной, трогательной любви, и юный эстет большую часть времени проводил в мечтах и фантазиях о трогательно нежных отношениях, о взаимных чувствах и бурных романах. Как и любой мечтатель и поэт, Владислав был абсолютно не способен к труду. Чувствительный, мимозоподобный юноша призирал какую бы то ни было работу, карьерный рост, а так же бытовые проблемы, требующие времени в ущерб мечтам и переживаниям. Ко всему прочему Влад отличался стеснительностью и неуверенностью в себе. Девушкам он не нравился. Маленький, невзрачный, какой то слегка присвистнутый, Владислав не вызывал впечатления сильного и уверенного в себе мужчины, не вызывал впечатления мужика. Тщедушный, убогий и т.д. Поэтому все его робкие попытки найти свою любовь заканчивались неудачно. И каждый раз, влюбившись в очередную музу, превознеся ее до небес, наделив наилучшими качествами, способностью к любви и преданности, способностью рассмотреть в нем (Владике) красоту поэтичной души, способностью полюбить его (Влада) за его внутренний мир, Владислав каждый раз натыкался на хлесткое отрезвление, просыпался как от грубой встряски после сладкого сна. Оказывалось, что в объекте любви Владислав вызывал лишь насмешку, к любовному чувству никакого отношения не имевшую. Влад с завистью смотрел на любовь других, был свидетелем чужих любовных отношений. Он наблюдал красивых девушек шедших за ручку, либо в обнимку с высокими, стройными, молодыми парнями, опьяненными взаимной любовью. Наблюдал страстные поцелуи, объятья, визг кидавшихся на шею своим парням, девушек, наблюдал произнесение нежных слов и глупые, счастливые улыбки. Влад до боли завидовал и мечтал пережить нечто подобное. Но после очередной, унизительной неудачи в любви, Влад больше попыток не предпринимал, смирившись с одиночеством и сломанной жизнью. Но потребность любить и быть любимым не ослабевала. Потребность эта постоянно росла.
Дженика.
День Владислава начался как обычно, завтрак, общение с книгой, поход в магазин. Накупив продукты, он, придя домой пообедал, посмотрел телевизор, и, прочитав несколько страниц из книги, вышел прогуляться. Вышел раньше своего обычного времени предназначенного для вечерней прогулки, так как один из последних ясных дней бабьего лета не располагал к домоседству. Владислав вышел пораньше, чтоб насладится, возможно, последним теплым днем. Такой прекрасный, солнечный день, нельзя было пропустить, просидев дома. Влад в этот раз изменил маршрут, забредя в соседний, старый двор, вместо обычной прогулки по лесопарку. Двор состоял из двухэтажных домов, довольно старой постройки. Внутри двора находились песочница, детская площадка, скамейки, столики и ряд длинных сараев. Двор, заросший так густо деревьями, больше походил на сквер. Людей во дворе не наблюдалось, лишь жмурившиеся на солнце коты оживляли картину. Влад не спеша прошелся вдоль двора, любуясь спокойным местом, он бы хотел здесь жить в тишине, красоте и покое. Обойдя деревянный сарай, Владислав увидел мужчину, курившего возле подъезда (значит все таки народ тут живет) и направился вдоль дороги проходившей мимо старых домов и деревьев, а так же мимо кирпичных, непонятного предназначения строений и мимо железной, трансформаторной будки. Обходя будку, Влад вздрогнул. Что то помешало ему пройти мимо. Влад остановился и посмотрел на будку, именно в ней, было что то заинтересовавшее его. Покрытая серебристой краской, трансформаторная будка оказалась исписана и разрисована чем то острым. Среди надписей "Ксюша шалава", " кощей пидор" и "заяц лох" а так же посреди всякого рода рисунков (каких то черепов и страшных рож) была изображена девушка. Кто то неизвестный нарисовал ее в полный рост. Стрижка "каре", строгие, красивые брови, большие глаза, тонкий нос и строго надувшиеся губы, образующие маленький, пухлый ротик. Худенькая и грациозно изящная, в летней кофте, джинсах и в летних туфельках на невысоких каблуках она слегка прогнулась в спине и чуть выставила ногу, при этом спустив руки вдоль стройного тела. Ее лицо и фигура обладали некой странной, внушающей необъяснимые чувства красотой. Объяснить словами чувства, нахлынувшие на Владислава, он при всем своем желании не смог бы. Глядя на нее, Влад пережил, будто нечто пережитое им в раннем детстве или в забытом сне. Это скорее можно объяснить, приблизительно как эстетический восторг и мистический страх, плюс нечто другое, неподдающееся человеческому языку. Под ее строгим взглядом Влад смутился и испытал волнение, будто девушка являлась живой и настоящей. Его руки стали трястись как когда то во времена первых, любовных переживаний, а лоб вспотел. Похоже, что Владислав влюбился, при том с первого взгляда. Владик простоял возле нее целых три часа, любуясь необычной красотой девушки, пребывая во власти странных чувств и эмоций. Оторваться от столь прелестной картины его заставили сумерки, когда разглядеть изображение оказалось невозможным. С наступлением темноты он пошел домой, не переставая думать об увиденном. Он старался сохранить ее образ в памяти. Глаза, рот, нос девушки, ее строго красивое лицо, стройную фигуру, все это Владислав пытался удержать перед мысленным взором. Думая о нарисованной девушке, Влад решил ее назвать. "Дженика" - пришло ему в голову, почему то именно "Дженика" и ни как иначе.