Когда Дженни принесла заказ, он молча принялся за еду, пока тарелка не опустела. Дженни опять подошла к нему, чтобы в бог-знает-какой-раз наполнить кофе его чашку. Внезапно Эллисон положил свою ладонь ей на руку и со смущенной улыбкой сказал: — Не присядешь на минуточку?
— К тебе? — отрезала она. — Я, что, похожа на идиотку?
— Ну, пожалуйста. Присядь, — попросил он, без своей вечной растянутой ухмылки. — Мы оба были на этом крутом повороте, так ведь? Я понятия не имел, что я натворил, пока вчера в Орландо Ник не рассказал мне об этом. — Ник ДиАнджело был завсегдатаем кафе и приятелем Эллисона. — Я не собирался сегодня сюда заезжать, — продолжил он, покачав своей густой шевелюрой, — но вот, приехал. Во сколько тебе встал ремонт машины?
— Да тебе-то какое дело, — огрызнулась она.
— Большое. Потому я и приехал. Сколько?
— Триста шестьдесят, как сказал Джаррет. Но это приблизительно. Понятно, что в итоге выйдет больше.
Он сунул руку в карман джинсов, вытащил бумажник и достал из него пачку сотенных купюр. Отсчитав десять из них, он вложил деньги в её руку. Её изумила как сумма, так и то, что он просто отдал их ей, а не хлопнул ими об стол, хохоча при этом.
Продолжая держать её руку, в которой были деньги, он встал. Он взял её за другую руку и так стоял, расставив ноги и виновато глядя на нее — огромный бородатый лось, взирающий на маленькую испуганную косулю.
— Ты прости меня, — прогудел он. — Это было форменной глупостью с моей стороны. Я совсем забыл, что ты только-только получила права. Попытайся не сердиться на меня, хорошо?
На секунду ей показалось, что он, как обычно, попытается ее поцеловать — и она не знала, как она на это среагирует. Тем более сейчас — после того, что она сделала. Но он не двинулся. Он просто усмехнулся — или почти усмехнулся — отпустил её руки и вышел прочь.
Она видела, как он забрался в кабину и включил зажигание. Она подумала, что, наверное, стоит ему сказать. Но она боялась.
В ее левой руке, плотно прижатой к животу, была тысяча долларов, которую дал ей Эллисон. Дженни трясло.
Она ошибалась по поводу Джаррета. На следующий вечер после её дикого прыжка за дорожное ограждение, Джаррет пригнал «Датсун» к забегаловке и объявил окончательную цену — те же триста шестьдесят долларов. Дженни ожидала большего, и поэтому держала нетронутой ту тысячу, что дал ей Эллисон две недели назад. Так что у нее выходило шестьсот сорок долларов чистой прибыли. Она даже была готова его расцеловать. Не Эллисона, конечно — слишком поздно. Расцеловать старого Джаррета.
— Прошу прощения, что так долго, мисс Форрест, — сказал он. — Я никак не мог найти некоторые запчасти. — Сухощавый старик Джаррет с видимым удовольствием глазел на выдающиеся формы Дженни. Похоже, что именно они его и заботили, поскольку собственно о ремонте машины он сказал крайне мало. Как правило, его клиенты, вовсе того не желая, были вынуждены выслушивать подробнейшую историю о том, чего ему, собственно, стоило найти части, и как тщательно он ремонтировал машину — вплоть до последней гайки.
Дженни, однако, была в восторге: — Какое счастье, что сегодня я домой поеду, а не потащусь пешком!
К двум часам ночи, к тому времени, когда её смена заканчивалась, она все ещё находилась в эйфории по поводу своей новой побитой и отремонтированной подержанной машины. Переодеваясь в свою одежду, она беспрестанно напевала песенку — и продолжала ее мурлыкать, усевшись за руль.
Она почти забыла об Уилларде Эллисоне, когда неожиданно услышала позади рокот тяжелого грузовика. Ночь была теплой, стекла машины опущены, и она даже наслаждалась ночным хором лягушек, квакавших в придорожных кюветах. Похоже, они мне аккомпанируют, подумала она с улыбкой.
Рёв дизеля моментально прогнал всю беззаботность. Она глянула в зеркало заднего вида — но не увидела ничего, кроме пустого шоссе. Звук нарастал, он становился все ближе и ближе, и Дженни понимала, что должна от него оторваться. Она до упора втопила педаль газа.
Маленький автомобиль рванулся вперед как испуганный олень; менее чем за секунду стрелка спидометра скакнула с 35 до 70 миль — Дженни даже не успела среагировать. Она понятия не имела, какую скорость может выжать ее машина. В конце концов, она успела посидеть за рулем даже меньше суток, когда этот проклятый трейлер, что сейчас гонится за ней, вышиб её с дороги. О Господи, охнула она про себя, я даже не знаю, как управлять машиной на такой скорости!
Даже на 75 милях в час ей не удалось оторваться от грузовика — шум мотора неотвязно следовал за автомобилем.
Наконец, в первый раз за эти две недели, она увидела этот трейлер. В эту ночь луна не светила, и чудовищная махина была едва видна, какие-то еле-еле различимые очертания — но это был тот самый грузовик, вне всяких сомнений. Именно тот, что унес его в другой мир, когда он заснул за рулем, напившись кофе, щедро сдобренного кое-чем, что официантка взяла в аптеке. И сейчас он был за рулем, укоризненно глядя на Дженни из кабины своего левиафана.
Она видела, как он покачал головой, как бы говоря: — Дженни, Дженни, не стоило так поступать. Нет, малышка, не стоило. В конце концов, я более чем оплатил ремонт твоей машины.
— Я знаю, что ты это сделал! — закричала она, пытаясь удержать руль. — Господи, Боже мой, Уилли, я знаю, что ты заплатил за ремонт. Но я бросила снотворное тебе в самую первую чашку кофе, и ты ее уже выпил. Я просто хотела, чтобы ты почувствовал, что это такое — несчастный случай.
Его ревущий голиаф и ее маленькая машинка неслись по шоссе бок о бок, в каких-то дюймах друг от друга. Он опять покачал головой: — Тебе стоило прислушаться к моим словам, когда я просил тебя выйти за меня замуж. Маленькая резвушка, вроде тебя и большой медведь, типа меня — эх, какая была бы пара. Нам бы всяко было весело друг с другом! Твоя попытка убить меня — это был самый глупый шаг в твоей жизни, дурашка.
— Пока, малышка, — сказал он и начал хохотать. И все это время, пока маленький автомобиль летел с трассы в кювет, и далее в болото, полное лягушек, она слышала раскаты его хохота, продолжавшиеся даже после того, как квакушки испуганно замолчали.
Это было последнее, что она услышала в своей жизни.
© С.Карамаев, перевод.