А тут еще Валечке родители подарили подержанный ноутбук…
***
За окном был тот самый час, когда солнце уже село, но полной темноты еще не было. Уютные летние сумерки. В это время суток хорошо просто идти по улице с Маринкой и Валечкой, которых отправили встречать коров из стада, или сидеть на лавочке около дома плечом к плечу с Серегой, и думать каждому о своем. Но это когда есть свободное время, а не висит над головой тяжкая необходимость готовится к выпускным экзаменам.
Я сидела на кухне, жевала бутерброд с козьим сыром и лениво листала учебник истории, в попытке выучить хотя бы некоторые вопросы из длинного списка примерных, данных нам в школе, когда вошла мама, а следом за ней в нашу малогабаритную кухню протиснулся он. И в маленьком помещении сразу стало катастрофически тесно.
Два метра роста. Не меньше. Клянусь. Мощные плечи, руки, мускулистая шея. Вот что мне бросилось в глаза в первую очередь. Когда я нашла в себе силы оторвать взгляд от рубашки, сидевшей на хозяине так, что сразу становилось понятно — передо мной далеко не хилячок, я перевела, наконец, взгляд на его лицо. Лет 40–45 на вид. Правильные черты, высокие скулы, черные, глубоко посаженные глаза, длинные гладкие черные волосы стянуты сзади в хвост. Индеец. Ой, простите. Представитель коренных национальностей Америки. Или как там это еще называется.
Я поперхнулась и закашлялась. Учебник шлепнулся на стол, опрокинул кружку с чаем. На столе и полу образовалась коричневая липкая лужа. Я покраснела, извинилась и нырнула в шкафчик под раковину за тряпкой. Черт, да если б можно было, я бы вся туда залезла, от неловкости и смущения. Но мне ведь семнадцать, а не семь и надо вести себя соответственно возрасту, а значит прилично и вежливо. Наскоро вытерев разлитый чай, я сунула тряпку на место, поднялась и сказала:
— Здрасьте.
И это было очень вежливо. Поверьте. Это была вся вежливость, на которую я только и была способна в данный момент. На мое счастье мама заметно волновалась и не обратила внимания на мое замешательство. Она и сама была смущена до крайности, краснела, не знала куда деть руки и поэтому все время сплетала и расплетала пальцы. У нее был вид человека, провинившегося в чем-то крайне стыдном. Момент истины наступил, заслуженная кара все ближе, и это пугало ее до чертиков. Видеть маму такой было очень непривычно и неловко. У меня тут же появилось ощущение, что это я виновата в чем-то крайне стыдном, и поэтому отвожу глаза.
Мужчина стоял в дверях кухоньки, прислонившись плечом к косяку, и спокойно смотрел, как мы с мамой пытаемся начать разговор, и у нас это не очень-то получается. Напряжение повисло в воздухе, заставляя нервно сглатывать и непроизвольно оглядываться в поисках путей к отступлению. Молчание, грозившее затянуться на неопределенное время, нарушил наш гость. Он положил маме руку на плечо, жестом успокаивающим и напоминающим о том, что она не одна и рядом есть тот, кто поможет и поддержит в трудную минуту, и произнес, обращаясь ко мне: