- И благодаря первому допросу! Так-то! Эх, Дженни, это было бы здорово! Если только мы правы, это было бы здорово!
Квестин засиял. И Дженни была ему ужасно благодарна за сопереживание. Правда, к этому чувству префекта примешивалась капелька гордости за свое мудрое решение допросить потерпевшую по горячим следам. А следы тогда были ох, как горячи…
И вот тут-то Дженни ощутила, что впервые сама по-настоящему поверила, что, кроме нее, еще кому-то из семьи удалось пережить огненную ночь. Что бы она ни говорила о погасшей свече, но, если честно, не слишком доверяла словам преподобного Ингвара. Сама же забыла о человеке с мешком на голове… кто это мог быть? Нет, память молчала.
До сих пор она скорее хотела верить, чем действительно верила. Но радость Дональда и «дядюшки Эдуарда» помогли ей обрести настоящую надежду.
***
И как нарочно, чтобы испортить Дженни только-только появившееся настроение, ее повели к камерам задержанных – поговорить с воришкой из «Удачи». Содержали арестантов, как полагается, в подвале. Помещение представляло собой полутемный коридор, по которому прохаживался громадный стражник, он помахивал увесистой дубинкой, и его необъятное брюхо колыхалось в такт шагам. В этом мерном движении живота было что-то грозное и даже устрашающее.
По обе стороны коридора были решетки, за которыми виднелись охапки соломы. В подвале было тихо, и шаги толстяка отдавались гулким эхом.
- Доброе утро, Мервин, - приветствовал тюремщика префект, - где у тебя задержанный?
- Это у вас там наверху утро, а у нас всегда темно! – ответствовал страж подземелья и гулко хохотнул.
Камеры казались пустыми, и Дженни напрасно вглядывалась в полумрак.
- Так выпустили их, - развел руками тюремщик, - вот сержант Кубер самолично и выпроводил! Остался только один, да и тот совсем маленький, можно сказать – никакой! Хо-хо!
Надо же, подумала Дженни, на такой мрачной должности здесь весельчак. Шутками так и сыплет! Но ее спутники не удивлялись, они толстого стражника знали давно. Префект, пропустив мимо ушей юмор старины Мервина, кивнул:
- Вот этого и показывай. Где он?
Толстяк повел вдоль коридора и остановился перед клеткой. Постучал дубинкой по решетке и велел:
- Эй, как тебя, выползи на свет! Покажись господину префекту.
Загремели цепи, и из груды соломы поднялось тощее нечто, в котором Дженни с трудом узнала своего знакомого. Карманник выглядел куда хуже, чем в «Удаче». Его наряд висел клочьями, а на узком личике болезненная бледность соседствовала с уже начавшими зеленеть синяками. Разбитая губа опухла, а тощие грязные руки бессильно поникли, отягощенные массивными кандалами.
Дженни ощутила укол жалости. Одно дело подставить преступника, который на твоих глазах совершил кражу, и совсем другое – видеть этого жалкого несчастного человечка.
- Дядюшка, зачем на нем цепи? – шепнула она на ухо Квестину. – Он такой… такой бедненький… даже жалко.
- Он здесь благодаря тебе, между прочим, - так же тихо ответил префект, - а у нас положено арестованных преступников содержать в цепях.
Потом, уже громко, заговорил с арестантом:
- Имя?
- Джек, - с готовностью ответил карманник.
- Фамилия?
- Джек! Ваша милость, не подумайте плохого, это и есть фамилия! Джек Джек, всегда к вашим услугам! Прошу, проявите милосердие! Меня избили, чуть насмерть не затоптали, да еще в цепи заковали, как преступника!
- Как преступника, укравшего кошелек, - строгим тоном напомнил сержант Кубер.
- Наговор, - с прежним энтузиазмом возразил Джек Джек, - подкинули кошелек, и виноватым выставили. Вон, глядите, и барышне меня жалко! Я по глазам вижу, что жалко! Оно конечно, когда честного человека тиранят!
- Да брось, у нас есть свидетели, - префект поднял руку, останавливая болтуна. - Скажи лучше, откуда ты? Я тебя вроде не помню.
- Неужто ваша милость помнит всех честных граждан нашего славного Эверона? – притворно изумился арестант. – И только одного бедного, всеми обижаемого Джека запамятовать изволили?
Толстый Мервин стукнул дубинкой по решетке, и арестант, брякнув цепями, отшатнулся в темноту.
- Не груби господину префекту, - строго сказал тюремщик. – Отвечай коротко и ясно.
- Ты не из моей префектуры, - добавил Квестин. – Своих-то я худо-бедно знаю. Так откуда?
- С той стороны, - ответил преступник. – Мне скрывать нечего, я честный человек. Если у вас есть свидетель, признаю свою вину и прошу снисхождения. У порта я живу, Якорная улица.
- И чего ж ты вздумал промышлять к западу от Вулкана? – спросил префект,