– Я тебя не понимаю, – сказал Макдьюи.
– Ну и не надо, – мягко отвечал Педди и глубоко вздохнул.
Макдьюи вышел и тихо закрыл за собой дверь. А маленький священник долго сидел у стола и думал о том, правильно ли он говорил и как это трудно узнать.
22
Три мальчика сидели рядком на неудобной скамейке, ожидая приёма. Макдьюи узнал их и выглянул в дверь (надо сказать, вид у него был гораздо менее сердитый, чем раньше). То были Джорди Макнэб, Джеми Брайд и Хьюги Стирлинг. Ему стало интересно, зачем они пришли, и, отпустив последнего пациента, он отослал Вилли в палату, открыл дверь и крикнул:
– Заходите, ребята!
Они вошли важно, встали по росту, словно три органных трубы, и Хьюги сказал за всех:
– Как Мэри Руа? Лучше ей? Можно нам её навестить?
– Мэри Руа очень больна, – серьёзно отвечал Макдьюи. – Зайти к ней можно. Попробуйте её развлечь. Вы молодцы, что вспомнили о ней и спросили у меня разрешения.
– Мы не знали, что ей так худо, – сказал Джеми Брайд. – Я её не видел с похорон… – И осёкся под суровым взглядом Хьюги.
– А кошка у неё есть? – спросил Джорди.
С таким маленьким Хьюги обошёлся мягче – он положил ему руку на плечо и сказал:
– Брось, Джорди! Сам увидишь. – И обратился к ветеринару: – Я слышал, она не разговаривает. Это правда, сэр?
– Она потеряла речь, – ответил Макдьюи. – Мы надеемся, что это временно. А вы к ней пойдите, расскажите ей что-нибудь занятное… Может… может, она с вами заговорит. Тогда кто-нибудь из вас прибежит и мне скажет, ладно?
– Хорошо, сэр, – сказал Хьюги. – Мы с папой ходили на яхте и чуть не утонули. Я ей расскажу, она посмеется.
Все трое не двинулись с места, и Макдьюи понял, что, как он и подозревал, они пришли не только к Мэри Руа.
– Сэр, – сказал Хьюги Стерлинг. – Можно с вами поговорить об одном деле?
Макдьюи долго раскуривал трубку, потом проговорил сквозь облако дыма:
– Да.
– Сэр, – начал Хьюги, – мы ходили вчера смотреть цыган. Это я виноват, я их повёл. И деньги были мои.
– Мы тоже виноваты, – прервал Джеми Брайд. – Мы сами пошли.
– Они медведя бьют! – закричал Джорди, и накопившиеся слёзы хлынули из его глаз.
– Так-так, – сказал Макдьюи, хотя и не всё понял.
– Понимаете, – снова вступил Хьюги, – нам не разрешили идти. Дома очень рассердятся, если узнают.
– И правы будут, – заметил Макдьюи. – Детям туда нечего ходить.
– Нет, понимаете, там было представление! – объяснил Хьюги. – Как в цирке. Они скачут на лошадях, там лисы выступают, медведи. Я-то видел медведя в зоопарке, когда ездил в Эдинбург, я и в цирке был, но они вот никогда не видели живого медведя. А тут моя тётя, леди Стюарт, подарила мне полкроны, и ещё у меня был шестипенсовик. Вот мы все и пошли. Там билеты по шиллингу.
– Лучше б я не ходил! – вставил Джеми.
– Медведя бьют! – заголосил Джорди. – Он упал и заплакал!
И он заплакал сам, а Хьюги вынул платок, вытер ему щёки и нос и обратился к Макдьюи:
– Да, сэр, они били медведя. Они очень злые. Они и медведя бьют, и лошадей, и собак, и обезьянку. Наверное, они рассердились, что народу пришло мало и все одни деревенские. Медведь у них совсем тощий, он не может плясать, и они его бьют цепью.
Макдьюи кивнул.
– Это не всё, сэр, – продолжал Хьюги. – Там у них звери в клетках. Они должны были нам показать и не показали, очень рассердились, что мало народу, а мы сами пошли и посмотрели. Темно было, не разглядишь, но эти звери выли и плакали. И пахло у них очень плохо.
Макдьюи снова скрылся в облаке дыма.
– Так, – сказал он. – Чего же вы хотите от меня?
– Чтобы вы послали туда полицию, – отвечал Хьюги.
– Похвально, – заметил ветеринар. – Только что ж вы прямо не пошли к Макквори? Это по его части.
Мальчики переглянулись.
– Констебль Макквори сказал, – сообщил Хьюги, – что если он увидит нас около табора, он с нас шкуру спустит.
– М-да, – сказал Макдьюи. – Значит, всё должен сделать я. А что именно?
– Мы думали, сэр, – с облегчением заговорил Хьюги, – что вы туда пойдёте как доктор, всё разведаете, и они вас испугаются, или вы скажете полиции…