Дженнифер недоверчиво откинулась на спинку дивана, наблюдая за тем, как Ники опускается на колени перед своим братом, как она прежде, чем ослабить галстук и расстегнуть рубашку, отдает дань уважения великолепному члену с набухшими темно-лиловыми венами. Когда же он наконец был раздет, Ники снова опустилась на колени, медленно, дюйм за дюймом, все глубже погружая член себе в рот, пока ее руки нежно ласкали яички. Дженнифер охватила зависть. Когда нежный пушок, покрывавший яички, коснулся нижней губы Ники, у Дженнифер пересохло в горле. Алэн дрожал всем телом, как если бы его пронзил ток, но не кончал, он не позволял себе кончить, точно разыгрывая представление перед Дженнифер.
Он поднял Ники с колен и притянул к себе. Потом поднял, поддерживая ягодицы ладонями; она обхватила его тело ногами. Она льнула к нему, обвивая шею руками, пока он медленно входил в нее. Она выглядела как ребенок, взобравшийся на тропическое дерево.
В отблесках огня они казались красными танцоры, унесенные вихрем страсти, с запрокинутыми головами и приоткрытыми губами, с зубами, стиснутыми в схватке за блаженство.
Эта сцена так захватила Дженнифер, что ее руки незаметно скользнули в промежность, пытаясь немного смягчить желание. Ощущение было такое, будто крохотный язычок орудовал у входа во влагалище. А в глубине сознания какой-то недремлющий голос твердил: инцест. Все, что она знала об этом, она вычитала в газетах или услышала на курсах английской литературы в Смите, когда проходили биографию лорда Байрона. Общество накладывало на это строжайший запрет, даже если двое взрослых людей вступали в связь по собственному желанию.
Она поняла, что больше напугана этой мыслью, чем поражена. В конце концов, Алэн и Ники отлично смотрелись вдвоем. Она решила беспристрастно взглянуть на инцест, тем более что он происходил у нее на глазах, а потом решить, что она думает об этом.
Прежде всего она подумала, что, живя вместе, брат и сестра имели прекрасную возможность отрепетировать этот спектакль. Их движения были безупречны, они просто тонули друг в друге. Второй ее мыслью было, что они, по-видимому, не осознают, что нарушают табу, на их лицах во все время близости не было ни тени стыда.
Она безумно хотела присоединиться к ним, но боялась помешать. Тело Ники сотрясал оргазм, она стонала всякий раз, когда Алэн, напрягая мощные ягодицы, все глубже входил в нее. Ноготки Ники впились в его задницу.
Дженнифер услышала похожий на причмокивание звук, когда Алэн, за секунду до бешеной эякуляции, снял Ники с члена и отнес на диван. Он посадил ее рядом с Дженнифер и опустился на колени между ними. Он поцеловал закрытые глаза сестры и раздвинул все еще дрожащие ноги.
Дженнифер терпеливо ждала, когда Ники придет в себя. Она обняла ее и почувствовала, как бешено, подобно пойманной птичке, колотится сердце Ники. Она гладила мокрые черные волосы маленькой женщины, пока она, наконец, не успокоилась и дыхание ее не сделалось ровным. Теперь Ники могла говорить.
— Ты видела? Мой брат потрясающий любовник, ты видела? — она посмотрела на брата с обожанием и похлопала его по щеке. — Вставай, Алэн. Покажи моей подруге, каков он у тебя в покое. Я думаю, ей понравится.
Алэн встал перед Дженнифер. Его пенис торчал между ног, точно гигантский рог. Головка покачивалась всего в каких-то шести дюймах от ее лица. Ей хотелось обхватить ее губами, влажными и теплыми, но она подняла глаза и спросила:
— Почему ты завязал мне глаза?
— Это часть игры. Театр секса.
— На этот раз мои глаза будут открыты.
Он подошел ближе и потерся головкой члена такой бархатистой, такой желанно-зовущей о ее щеку. Она почувствовала, как у нее пересохло в горле от возбуждения, она прижалась к нему с ответной лаской. Она ласкала его руками, проводя языком по губам, чтобы сделать их влажными и наконец-то овладеть им.
Она взяла его тяжелые яички и покатала в ладони. Ей нравилась их шелковистая поверхность, нравилось проводить рукой по его промежности от яичек к влажной щели между ягодиц, где на пути ее дерзких пальцев вставало плотно сжатое колечко ануса.
— Я хочу не только твой рот, — шепнул он, увлекая ее за собой. — Как только я увидел тебя, я едва сдержался, чуть штаны не лопнули. Не сочти это за грубость. — Он встал на колени и раздвинул ее ноги так, чтобы без труда спрятать между ними лицо. Она была потрясена его поспешностью. Сильные руки удерживали ее бедра. Снова беспомощность.
«Но как я люблю это», — с улыбкой подумала она, красиво поводя бедрами и приглашая Ники разделить игру, с наслаждением чувствуя, как зубы впиваются в плоть ее жадных сосков. — Как чудесно быть начинкой в этом любовном сэндвиче, прослойкой, соединяющей брата и сестру».