– Так вы, значит, и есть Пемброк? – сказал я ему, и парень радостно закивал в ответ.
– Ну да! А вы, без сомнения, тот человек, которого мистер Глэнтон отрекомендовал мне как Брекенриджа Элкинса?
– Он самый, – говорю. - Слезайте с лошади и пройдемте в дом. Сегодня у нас на ужин медвежатина с медом.
– Послушайте-ка, – начал он, едва успев встать на ноги. – Прошу меня заранее извинить за некоторую фамильярность, старина, но могу я узнать, не является ли впечатление, которое, несомненно, производит на окружающих ваш великолепный торс, в некотором роде уникальным?
– Не знаю, – говорю. А я и в самом деле ровно ничего не понял из того, что он тут намолотил. – Сам я всегда голосую за демократов.
Он опять завел про свое, но в этот самый момент, привлеченные нашими голосами, из дома повылазили папаша с братцами Джоном, Биллом, Джимом, Бакнером и Гарфильдом. Сгрудившись у дверей, они принялись разглядывать гостя. Увидев их, гость слегка побледнел и произнес:
– Пардон. По-видимому, гиганты в здешних краях не исключение, а правило.
– Папаша говорит, что со времен его юности народ порядком измельчал, – объяснил я ему, – но нами он доволен.
За столом Пемброк навалился на жаркое, а когда я сказал, что завтра мы пойдем с ним на медведя, он спросил, сколько дней пути до медвежьей берлоги.
– Вот еще! – я даже фыркнул, услышав эдакую чушь. – У нас за медведем далеко не ходят. У нас, если на ночь не запреть дверь, утром запросто можешь проснуться в обнимку с гризли. Того, что мы едим, сестрица Элеонора завалила прошлой ночью в свинарнике за домом.
– Мой Бог! – воскликнул гость и с интересом посмотрел на сестру. – А могу я спросить, уважаемая мисс Элкинс, какого калибра оружие вы при этом использовали?
– Я дала ему по голове оглоблей, – ответила Элеонора, и гость, замотав головой, пробормотал себе под нос: «Потрясающе!»
После ужина Пемброк занял мою кровать, а я расположился на полу.
С первыми лучами солнца мы уже были на ногах и готовы к походу за медведем. Пока Пемброк суетился с ружьями, из дома вышел папаша, покрутил усы и, покачав головой, с сомнением произнес:
– Слов нет, парень он воспитанный, но, боюсь, слабоват здоровьем. Я угостил его из своего кувшина, так он даже глотка не сделал, лизнул только, а уж так закашлялся, что, того и гляди, концы откинет. Ты смотри там с ним в лесу – поаккуратнее.
– Ладно, – говорю, а про себя подумал, что не стоит судить человека по тому, как он относится к папашиной водке. Для кукурузной водки с Медвежьей речки нужны местные же потроха.
– Будем надеяться на лучшее, – вздохнул папаша. – Но все же печально видеть, как молодой парень падает после доброго глоточка на дорогу. Куда ты его поведешь?
– К горе Апачей, – отвечаю. – Позавчера Эрат наткнулся там на гризли-переростка.
– Х-м-м-м, – промычал мои родитель. – Школа стоит на склоне той же горы, или это только совпадение, а, Брекенридж?
– Может, совпадение, а может, и нет. – Меня задели его прозрачные намеки, и едва Пемброк взобрался на лошадь, я сразу тронул поводья, не удостоив ответом саркастическое замечание, которое папаша проорал нам вслед:
– А может, есть связь между учебой и охотой на медведя? Или я ошибаюсь, сынок?
Пемброк оказался неплохим наездником, вот только седло под ним было престранное – вообще без луки. Зато ружье оказалось ни к черту: двустволка такая огромная, что запросто разнесла бы небольшую гору – по его словам, нарочно для охоты на слонов. Увидев, что я не захватил ружья, он вскинул брови и спросил, что я, собственно говоря, намерен делать, повстречайся мы с медведем. На это я ответил, что медведя оставлю ему, а на крайний случай у меня припасена пара отличньх шестизарядных кольтов.
– Мой Бог! – воскликнул он тогда. – Уж не хотите ли вы сказать, что можно уложить гризли из кольта?
– Не всегда, – говорю. – Порой возникает необходимость добавить еще и кулаком по башке! После этого мой спутник долгое время ехал, не проронив ни звука.
Мы подъехали к пологому склону горы Апачей, привязали лошадей в ложбине и пешком отправились через молодой лесок. Место для медведей было самое привольное – они частенько заглядывали сюда полакомиться свининой дядюшки Джеппарда Гримза, вольготно разгуливающей по склонам горы.
Но, как нарочно, в тот день все медведи точно провалились сквозь землю.
Вечер застал нас неподалеку от тех мест, где жили семейства Кирби, Гримзов и Гордонов. С полдюжины семей поставили свои дома на расстоянии не более мили друг от друга – ума не приложу, что хорошего они находят в эдакой теснотище? На их месте я давно бы уже задохнулся от недостатка воздуха, но папаша говорит, что у нас свободная страна и каждый имеет право сходить с ума по-своему.
Дома были скрыты деревьями, зато школа стояла совсем рядом, и я предложил Пемброку:
– Вы посидите здесь – вдруг да медведь мимо пройдет, а я загляну к мисс Маргарет Девон. Она учит меня читать и писать, а сейчас как раз время урока.
Я оставил Пемброка сидеть на бревне в обнимку со слоновьим ружьем, а сам направился прямиком через кусты и вышел к речке, рядом с которой стояла школа. Занятия только что закончились, дети с визгом разбегались по домам, а в бревенчатом здании школы меня поджидала мисс Маргарет.
Прежде чем войти, я снял широкополую шляпу и сильно нагнулся, чтобы не трахнуться головой о дверную притолоку. Вид у девушки был несколько утомленный и растерянный. Поэтому я спросил: