- А потом на выходные к родным из тюрьмы выпускают, - скривилась Люцина.
- Но они на правах человека помешаны, - вздохнула Беата, - порой до абсурда доходит. Здесь даже существует Ассоциация датских педофилов.
- Чего? – от неожиданности я подавилась бутербродом, а потом нехорошим тоном осведомилась, - что у них существует?
- Не кричи, - вздохнула Беата, - эта организация неоднократно проверялась, ни в чём криминальном замечена не была, а на свободу слова никто покуситься не имеет права.
- Что за чушь? – взвилась я, - как это так? Как смеют люди рассуждать о подобном? Это равносильно рассуждениям об убийстве! Это же дети! Ну, я им устрою! Наведу порядок! Лично кастрирую мерзавцев! Они ещё не знают русского темперамента, эти малахольные датчане!
- Вик, не дури, - испугалась Беата, - даже не придумывай ничего!
- Да что она может, - отмахнулась Люцина.
- Плохо ты её знаешь, - мрачно проговорила Беата, - она
способна на многое. Вика, я повторяю, не дури, а то хуже будет. Здесь ты получишь судебное разбирательство и срок за это.
- Срок вряд ли, - задумалась Люцина, - а штраф запросто.
Я переводила изумлённый взор с одной подруги на другую, растерянно хлопая ресницами.
- Да вы что тут, спятили? – протянула я, - совсем сдурели? Какая свобода слова? Какая демократия? Вы окончательно сбрендили? Офигеть можно! Как вы можете так спокойно об этом говорить? Беата, ты же мать! А если эти гады договорятся, а потом твою дочь в подворотне заловят? Обрадуешься? Кан-кан спляшешь? Такие психологические травмы не лечатся! Сама схватишься за винтовку и побежишь им отстреливать половые принадлежности!
- Хватит мне на мозг капать! – взорвалась Беата, - думаешь, я этого не понимаю? Но что мы можем сделать? В этой стране ты ничего не добьёшься, кроме скандала.
- Вот именно! – обрадовалась я, - скандал! Мы можем устроить крик на всю сеть! Знаю! Знаю, что надо делать! У меня есть знакомая, мы с ней частенько сталкиваемся на съёмках передачи, и она может помочь.
- Какой передачи? – не поняла Беата.
- Я не говорила? – улыбнулась я, - я веду передачу «Калейдоскоп спорта».
- Блин! – высказалась Люцина, - международный спорт! Ну, ты и сучка!
- Это в честь чего? – не поняла я.
- Да мой Йенс мне всё время говорит, что я могла бы похудеть, сравнивая меня с ведущей этой программы. Я тебя заочно просто возненавидела, и не я одна. Мужики просто от экранов оторваться не могут. Я не видела ведущую. Просто мой сказал, что предыдущую заменили, и теперь он не отрывается от экрана.
- Не обижайся, - улыбнулась я, - всё получилось спонтанно, я не планировала карьеру телеведущей.
- Ой, не пудри мне мозг, - поморщилась Люцина, - это самая крутая передача в спортивном болоте, и попасть туда в качестве ведущей простому смертному без шансов. Она транслируется по половине земного шара.
- Верно, - кивнула я, - но я главный редактор в журнале «Планета спорта», а, когда ведущую увезли за пятнадцать минут до эфира в роддом, мой начальник запаниковал. В
истерике позвонил мне, потребовал срочно приехать и впихнул в кресло ведущей, ничего не объясняя. Мне чуть плохо не стало, когда мне в ухо помощница сообщила, что прямой эфир.
- И что ты ляпнула? – заулыбалась Люцина.
- Ты будешь удивлена, но ни одного ляпа не было, - покачала я головой, - шеф был доволен. Риту перевели в редакторы по гостям.
- Представляю, как она тебя за это полюбила, - хмыкнула Беата, - девушка красовалась на экране, мужики любовались ею, получала огромную зарплату, имела имя, а стала простым редактором по гостям.
- А я в чём виновата? – вздохнула я, - в том, что сексапильная? Потому что у меня длинные ноги и роскошная внешность? Да, я не отрицаю, Модест Львович решил сделать на этом акцент, ему понравился рейтинг после моих эфиров. А Рита действительно обижена, и мне перед ней неудобно. А вот с Яной я могу договориться, она тоже ведёт международную передачу, и, если я ей позвоню, раздует костёр.
- Представляю последствия на пепелище, - хмыкнула Люцина, - огребём неприятностей – сто процентов. Мало никому не покажется.
- Плевать я хотела! – с этими словами я вынула мобильный и позвонила Яне.
- Привет, - весело воскликнула приятельница, - как дела? Как отдых?
- Всё отлично! Но нужно устроить скандал.
- Это мы можем, - хихикнула Яна, - шоу-то у меня скандальное.
- Главное, международное, - ухмыльнулась я, и объяснила ей суть дела.
- Да без проблем, - засмеялась Яна, - хорошую ты мне информацию к размышлению подкинула, я сейчас просмотрю интернет, а потом составлю концепцию передачи. Чао, - и она отключилась, а я победоносно посмотрела на подруг.
- Покажем этой стране угля, - ухмыльнулась я, - мелкого и много.
- А потом она тебе, - мрачно сказала Люцина, переводя взгляд
на Беату, - как думаешь, её сразу посадят или для начала штраф сдерут?
- А могут потом и в страну не пустить, - ответила та, - с такими-то убеждениями!
- Зато избавишься от этой идиотки раз и навсегда, - фыркнула Люцина, отворачиваясь, а я вдруг поняла, что она меня терпеть не может.
- Что тебя так заедает? – прищурилась я, - а ты знаешь, что я с врагами изощрённо расправляюсь? Со мной лучше дружить.
- Наслышана о твоих подвигах, - буркнула Люцина, - но я тебя не боюсь. Ты просто эксцентричная идиотка, которой в жизни повезло побольше некоторых. Мужчины, деньги, карьера, а, когда приедается, ты начинаешь борьбу с преступностью. Экрюля Пуаро из себя корчишь.
- Пытаешься уколоть, сравнив меня с толстым, усатым мужиком? – сощурилась я, - только ты мало обо мне знаешь, чтобы делать какие-либо выводы.
- Достаточно, чтобы понять, какая ты стерва, - фыркнула Люцина.
- Ну, ты и дура! Дурее не придумаешь! Только подумайте! – и я встала с места, - фиг с вами, я пошла осматривать квартиру, в которой жила эта аферистка, - и я выскочила из комнаты.
Если я иду на дело, я никогда не выделяюсь, поэтому я зашла в соседнюю комнату и открыла свой чемодан.
В спальне, которую нам выделала Беата, бардак, а на полу мои клечатые нессеры наберут на себя столько пыли, что я их потом замучаюсь оттирать. Поэтому я попросила Макса отнести всё в соседнюю комнату, что-то типа холла. Тут стоит телевизор, старый, неизвестной мне марки, подозреваю, что и не работающий. Конечно, и тут всё завалено выше крыши, но иногда Беата тут всё же наводит порядок.
Я раскрыла чемодан, вынула оттуда чёрные брюки, свитер, и пальто с сапожками. Я не люблю чёрный цвет, в отличие от Димы, но, если надо идти на дело, в запасе держу одежду такого колера.
Поэтому, переодевшись, я стянула волосы в пучок на затылке, водрузила чёрную шляпку, чёрные очки, взяла вместительную сумку со всем необходимым, и запасным ходом вышла из
дома.
Мне совсем не улыбалось попасться в таком виде на глаза мужу и свёкру.
Машиной я решила не пользоваться, чтобы не привлекать лишнего внимания, села в такси, а уже в Копенгагене взяла напрокат велосипед.
Велосипедистов тут великое множество, и я спокойно доехала до адреса, названного Сашей. Это оказалась спокойной, тихой, красивой улицей с домами с не менее красивой архитектурой.
Погода неожиданно наладилась, засветило солнышко, а небо стало ярко-голубым. Я невольно улыбнулась, и, оставив велосипед на тротуаре, вошла в подъезд и поднялась на нужный этаж.
На всякий случай позвонила в квартиру, но мне никто не ответил, потом в соседскую. И, убедившись, что никто не видит, открыла отмычкой дверь.
Юркнула в квартиру, осторожно прикрыв створку, и оторопела, едва прихожую озарил свет от включённой лампы.
Тут царил такой беспорядок, что жилище Беаты мне показалось идеально убранным местом. Всё было вверх дном, и я, уже подозревая, что увижу дальше, шагнула в комнату.
- Ищи лучше, - услышала я русскую речь, и две спины, - нужны зацепки.