- Три, - крикнул Дима, - я тоже юрист, и с удовольствием тебя засажу.
- Это я вас засужу! – злился Марио, - Йенс! Йенс!
- Кажется, наш психиатр перезанимался, - ухмыльнулась я, - безумие заразно, ваше высочество. Или вы решили на коллоквиуме аспекты человеческой психики показывать на собственной скромной персоне? Похвально, ничего не скажешь.
- Йенс! – заорал во весь голос Марио.
К мосту в этот момент подбежал худощавый мужчина, лопоча на датском и размахивая руками.
- Кажется, ты был прав, - покосилась я на Диму, - у тебя был не глюк, этот хмырь действительно следил за нами на «Лимузине»! Это его шофёр! – и я покатилась со смеху, - пошли отсюда.
- Точнее, побежали, - вздохнул Дима, беря меня за руку, - пресловутый Йенс успел полицию известить, что мы тут хулиганим. Представляешь, как твой Макс обрадуется, когда узнает, что ты со мной целый день гуляла?
- Бежим! – взвизгнула я, и мы бросились со спринтерской скоростью.
Полиция, естественно, за нами, свистя, крича что-то на датском. Мы юркнули в арку, попав на узкую улочку, и Дима буквально силой вытащил меня из этого средневекового колорита. Я люблю узкие улочки, но в связи со своей клаустрофобией стараюсь по ним не ходить. А тут только один человек протиснется, да ещё и бежать надо вверх.
Мы забежали в ближайший супермаркет, юркнув от полицейских за стеллаж.
- Они всё равно пластиковые, отделаются лёгким испугом, - сказал вдруг Дима, взял, да и толкнул пластиковый стеллаж на стражей порядка.
Пока те пытались выбраться из-под коробок с быстрыми продуктами, мы убежали через чёрный ход, который был открыт, потому что шёл приём нового товара.
- Ну, мы и устроили! – захохотала я, забравшись в такси, а Дима замахал руками, давая знать водителю, чтобы он скорей ехал.
Всю дорогу мы с Димой целовались в машине, доехали до парка, и Дима отвёл меня на скамейку под развесистой ивой.
Шёл проливной дождь. Дима прикрепил зонт к спинке скамейки, достал из пакета коробку дорогих конфет, виноград, сыр, две коробки мороженого, шоколадного и плодово-ягодного, и вино.
Он ловко вскрыл бутылку, достал из коробки бокалы, разлил вино, включил Шопена в своём мобильном, прикрепив к нему гарнитуру.
- Вдруг кому помешает, - улыбнулся он, вставляя мне в ухо наушник, а второй себе.
- Что я в тебе ценю, так это твою деликатность, - вздохнула я, принимая из его рук бокал, - при общей картине это смотрится очень мило.
- А что у нас с общей картиной? – усмехнулся Дима, легонько чокнувшись бокалом со мной.
- Бандитизм у нас на общей картине, - хмыкнула я, - но то, что ты умеешь понимать других людей, не прячась за местный закон, повышает тебя в моральном аспекте. И вот такие мелочи сводят меня с ума. Твой романтизм, сюрпризы в виде таких вот пикников на природе. Не понимаю я тебя.
- Что ж во мне непонятного? – засмеялся Дима.
- Всё! Как можно быть наглым дерзким, мафиозным, с замашками девяностых, и одновременно нежным и чутким, романтичным, ласковым, тактичным, деликатным и
благородным? Это несовместимые качества.
- Я знаю, - кивнул Дима, - на это и делается главный акцент, это сводит с ума противоположный пол. Пей вино.
- Случайно, не чилийское? – спросила я, поболтав розовое вино на свет.
- Случайно, да, - и он вынул ещё упаковку фигурных марципанов.
- Ты душка, - вздохнула я, съев одну фигурку, кажется, какого-то сказочного героя, - вкусные они.
Слопав всё это, мы допили вино, потом Дима всё сложил в запасной пакет, и выкинул в ближайшую урну, а бокалы убрал в коробку.
- Пошли, я вижу лебедей, скормим им хлеб, - сказал он, увлекая меня к озеру.
- Я бы хотел повенчаться с тобой, - сказал вдруг Дима, отломив кусок от булки, разломил его и кинул лебедям.
Птицы с величественным видом подплыли к угощению, и стали осторожно брать клювами еду.
- Дим, не надо, - тоскливо вздохнула я, тоже кинув птицам хлеб, - ни к чему этот разговор.
- Чтобы ты была в алом, пышном платье, - продолжал он, не обратив внимания на мои слова, - с оголёнными плечами, на которых лежала бы алая мантилья. Алая фата, тиара,
усыпанная рубинами.
- С оголёнными плечами меня никто в церковь не пустит, - усмехнулась я, - да и я постыжусь.
- В наше время пустят, а, насчёт личных ощущений, так ты мантилью накинешь. Тебе бы пошло красное платье.
- Это модно, - согласилась я, - возвращение к истокам, так сказать. Раньше только в красном и венчались, только потом мода пошла на белое. И почему так?
- Трудно сказать, - пожал плечами Дима, кидая последний хлеб птицам, - время идёт, всё меняется, традиции в том числе.
Красивые птицы. Я бы их есть не стал. Жалко.
- Есть? – поразилась я, кинув им остаток хлеба, - разве их едят?
- Деликатес, блин, - усмехнулся Дима, - в Англии на Рождество
гусей ели все, а аристократам отличиться хотелось от простонародья, вот они и запекали лебедя в яблоках.
- Ужасно, - выдохнула я, - эти птицы благородные и верные.
Это эталон, а не еда.
- Ты мой лебедь, - прошептал Дима, коснувшись губами моего уха, - такая же грациозная, изящная, и красивая.
- Главное, такая же находка для каннибалов, - усмехнулась я, уткнувшись ему в плечо.
Внезапный телефонный звонок заставил меня подскочить.
Я отпрянула от Димы, и, вынув телефон, увидела, что это Беата, и ответила на звонок.
- И где ты шляешься? – сурово спросила подруга, - между прочим, завтра приедет моя тётка, а у нас ещё конь не валялся. Ты моей смерти хочешь? Она против меня сына настроит! Давай, ноги в руки, и домой.
- Успокойся, - вздохнула я, - сейчас приеду, вернее, ещё в магазин заскочу, и приеду.
- Ждём, - и Беата отключилась.
- Что-то случилось? – посмотрел на меня Дима.
- У Беаты проблемы с родственницей, нужно обязательно приготовить роскошный ужин на завтра, а то у неё будут проблемы с младшим сыном. Там такая фурия. Мозг Беате высасывает хлеще всякого зомби.
- Мы не успели с нашими криминальными проблемами, - напомнил Дима.
- Потом, - отмахнулась я, - нужно подругу спасать. Сейчас я
составлю список, что мне нужно, и поеду в магазин.
Дима вызвался мне помочь, потом отвёз меня до соседней улицы, и с беспокойством спросил, глядя на меня, обвешанную пакетами:
- Ты как это дотащишь?
- Как-нибудь, - отмахнулась я, - тут недалеко, пока, - и юркнула за угол.
Но, пока я дошла до дома, чуть руки себе не оборвала.
Толкнув дверь ногой, я оторопела, в нос сразу же ударил убойный запах. Определить этот «аромат» я не могла, и, захлопнув дверь ногой, я направилась на кухню, откуда шёл запах.
- Что вы тут варите? – ужаснулась я, глядя на огромную
кастрюлю, в которой булькало нечто странное, да и на вид весьма непривлекательное.
- Бигос, - пояснила Люцина, глядя в кастрюлю.
- Я боюсь, от таких запахов воображение вашей Агнеты улетит в нокаут, - пробормотала я, - Беата, вроде, у тебя была вторая плита.
- Была, - согласилась подруга, - только я её давно не зажигала.
- Переместитесь туда со своим бигосом, - сказала я, - а я тут буду печь.
- Пошли, - кивнула она, и, подхватив вдвоём казан, они ушли вглубь дома, а я выложила на стол продукты.
Готовить несколько блюд сразу – дело трудоёмкое, но я очень люблю это дело, готовить, поэтому, разложив продукты на столе, сначала взялась заготавливать несколько вариаций теста.