- Поняла, - странным голосом ответила Алина, видимо, решив с начальством не спорить.
- Я тебе потом всё объясню, - сказала я, - только выполни мою просьбу. Хорошо?
- Хорошо, - вздохнула она.
- Тогда пока, - обрадовалась я, и стала искать помещение под винный цех.
Если честно, то я основательно струсила, поскольку понятия не имею, как управлять подобным.
В теории-то представляю, а вот с практикой выходит проблемка. Нужно ещё, чтобы эти вина купили. Кому сейчас нужны малиновые вина? Кто помнит об этом? Боюсь, что только историки. Хотя на прилавках стоят вина из сакуры, я видела в коробках грушевые, сливовые, но сомневаюсь, что на них много желающих.
Чувствуя, что я в очередной раз создала себе проблему, я схватилась за голову. Потом сварила себе кофе, пытаясь привести нервы в порядок.
Взяла любимый напиток, коробку белого шоколада, коробку молочного, и отправилась на террасу.
Поудобней устроившись на тафте, вытянув ноги, я взяла конфету, но выронила её из ногтей, и конфета укатилась под тафту. Пришлось встать, и опуститься на колени перед диваном.
Кругляш в серебристой слюдке лежал на ковре, а рядом покоилась тёмно-синяя книга с золотым тиснением.
Я взяла конфету, книгу, и вернулась на тафту.
Книга оказалась моя, одна из тех, что привёз Генрих. Я на автомате перелистнула пару страниц, и, к своему удивлению, обнаружила, что все уголки у страниц загнуты.
Память невольно подсунула воспоминания.
Я вбегаю на террасу, а Эльжбета как раз сидит в кресле рядом с этой тафтой... Страницы... Я перелистала страницы и нахмурилась. Три четверти страниц в книге были загнуты на уголок, при чём создавалось ощущение, что пресловутый уголок долго мусолили пальцами.
Я схватила мобильный, и, трудом сдерживая внезапно охвативший меня мандраж, позвонила подруге.
- Говори скорей, у меня работа, - скороговоркой воскликнула она.
- Скажи, у Эльжбеты не было никаких привычек при чтении? – выпалила я.
- Привычек при чтении? – оторопела Беата, - это как?
- Например, некоторые слюнявят пальцы перед тем, как перевернуть страницу, отчего листы делаются заляпанными. У Эльжбеты есть такая привычка?
- Есть, - хмыкнула Беата, - но несколько иного толка. Она уголок пальцами загибает и мусолит страницу при чтении.
Помню, какая ругань из-за этого была. В школе ругались, в библиотеках ругались. А почему ты спросила?
- Да так, ерунда, - отмахнулась я.
- Тогда до вечера, - воскликнула подруга и отключилась, а я в задумчивости уставилась на телефон.
Значит, Эльжбета не соврала? Она действительно сидела здесь, читая книгу, а машина стояла около дома.
Кто-то угнал машину, наехал на меня, желая убить, а потом скрылся с места происшествия. Вернул машину на место, и теперь Эльжбета в тюрьме. Что мне делать? Пойти и рассказать всё инспектору?
Нет, Эльжбету всё равно не выпустят! Тяжесть улик слишком велика! Алиби нет, отпечатки её в машине присутствуют, зато имеются показания свидетеля, того охранника, который видел, что за рулём сидела светленькая девушка.
Светленькая! Какая же я идиотка!
Я снова схватилась за телефон и оторвала от дел Беату.
- Что опять? – сердито спросила она, - между прочим, у меня срочная работа.
- Извини, - воскликнула я, - последний вопрос. Эльжбета натуральная блондинка?
- Нет, - раздражённо ответила подруга, - старшая, Зося, пошла в мать, натуральная блондинка, а Эльжбета в отца, брюнетка. У неё перманент.
- Ясно, - выдохнула я, чувствуя, как бьётся сердце.
- Пасмурно, - ответила Беата, - не отрывай меня от дел!
- Давай, пока, - пролепетала я обморочным голосом, отключила телефон, и решительным шагом, накинув пальто, вышла на улицу.
С соседкой Беаты у меня отношения как-то не сложились, но я не стала обращать на это внимания, меня сейчас другое волнует.
Я позвонила в дом, и замерла на пороге. Послышались шаги, дверь распахнулась, и соседка попятилась. Она что-то пролепетала на датском. Я попробовала наладить с ней контакт на языке Шекспира. Говорила она на английском ломано, но я сумела из её корявой речи понять, что Эльжбета приехала рано. Она оставила машину около дома, а сама ушла внутрь.
Потом приехала ещё одна блондинка.
Она приехала на такси, зашла в дом, потом вышла, села в серебристую машину первой блондинки, и уехала. Часа через три она вернулась, зашла в дом, где уже находилась приехавшая Беата.
Но пробыла в доме недолго, почти сразу уехала...
Я поблагодарила соседку, вернулась домой и задумалась.
Вот и ответ на все мои вопросы. Эльжбета даже и не думала наезжать на меня, она преспокойно сидела у меня на террасе, читала мою книгу, и, вероятно, попивала кофе.
Другая блондинка, выследившая её, украла у неё из сумочки ключи, наехала на меня, потом вернула машину на место и подкинула ключи обратно. Дверь в дом Беаты всегда открыта, заходи, кто хочешь, бери, что желаешь. Меня убивает её беспечность!
Хоть датчане и законопослушны, но в Дании помимо коренных жителей полно выходцев из стран ближайшего зарубежья. А они, как могут, подмачивают репутацию стране.
С этими мрачными мыслями я выплеснула остывший кофе в раковину, сварила себе свежий, и вернулась на террасу.
Потом, помотав головой, я почувствовала, что виски сдавило обручем, и поднялась из кресла.
У меня в сумочке было лекарство, но, открыв клатч, я обнаружила, что таблетки закончились.
Порывшись в аптечке подруги, я не нашла ничего подходящего. Точнее, таблеток-то было всяких полно, а вот от чего они, ещё разобраться надо. Ещё слопаю что-нибудь не то, то-то убийц порадую, не придётся им об меня руки марать.
С этими мрачными мыслями я застегнула сапоги, надела пальто, взяла сумочку, шарф, и выскочила на улицу.
Голова разболелась ещё сильнее, и я, прибавив шагу, добежала до ближайшей аптеки.
Молоденькая продавщица что-то сказала на датском, но я помотала головой, и постучала пальцами по вискам, пытаясь ей наглядно объяснить, что меня беспокоит.
Но продавщица округлила глаза, а я стала мотать руками вокруг головы, указывая на виски. Девушка за прилавком вдруг заулыбалась, и вынула... тест на беременность.
Я, слегка ошалев, уставилась на коробку.
Справившись с приступом злобы, я покачала головой.
Девушка озадаченно нахмурилась, а потом и вовсе вынула презервативы. И я чуть не взвыла, голова уже по-страшному болела.
Вдруг рядом со мной раздался хриплый смех, и, обернувшись, я увидела молодого мужчину лет тридцати. Высокий, широкоплечий, в тёмных брюках и бирюзовом свитере, и в не застёгнутом чёрном пальто. Смуглый, смоляные волосы густой волной падали ему на лоб, а тёмные глаза смотрели дерзко и внимательно.
- Ещё один! – прошипела я, намереваясь сказать ему пару ласковых на английском, но красавец меня опередил.
- Извини, - сказал он на русском с едва уловимым акцентом, - но на твои пируэты без смеха смотреть было просто невозможно.
- Она тоже хороша, - мрачно кивнула я на продавщицу, - с головной болью ассоциирует тесты на беременность и средства контртрацепции, - а он опять засмеялся, и что-то сказал продавщице.
Та кивнула, и выставила флакон с таблетками.
- А воды без газа ты не можешь у неё попросить? – улыбнулась я, и, расплатившись, покинула магазин.
На улице я запила таблетки, убрала бутылку с таблетками, и устало зевнула.
- Может, тебя проводить? – услышала я, - ты какая-то бледная и отчуждённая.
- А ты не маньяк? – улыбнулась я.
- Так и быть, сегодня я забуду про своё тайное хобби, - засмеялся он, - меня зовут Алваро.