Беата провожала меня чуть ли не со слезами на глазах, Алваро был рядом, даже инспектор приехал.
- Доброго пути, прекрасная Эвива, - сказал он, - наконец, ваше путешествие закончилось. Надеюсь, вам тут понравилось.
- А, по-моему, вы только рады, что я уезжаю, - хмыкнула я, - что у вас с плеч свалилась эта проблема.
- Ладно вам, - улыбнулся инспектор, - приезжайте ещё.
- Обязательно приеду, - со зловредным видом пообещала я, - я монетку в море кинула. Вы на это что скажете? Как вам подобное?
- Похоже, вы редкостная... – сказал он, и запнулся, а я засмеялась.
- Хотели сказать, стерва? – хихикнула я.
- Давайте отойдём, - сказал инспектор, отводя меня в сторону, - помните, вы просили меня расспросить Збигнева про Призрака?
- Помню, - кивнула я, - и как успехи?
- Никак, - хмуро сказал он, - Збигнев умер. К нему заходил этот ваш Северский, а потом Збигнев повесился в камере.
- Офигеть! – вырвалось у меня, - когда это случилось?
- Сегодня утром обнаружили, когда обход делали, а ваш знакомый приходил вчера.
- Что можно сделать, чтобы человек свёл счёты с жизнью? – прошептала я.
- Понятия не имею, - мрачно сказал инспектор.
- Я так понимаю, что дело закрыто в связи со смертью
главного преступника? – вздохнула я.
- Правильно понимаете, - кивнул инспектор, - но, знаете, у меня сложилось мнение, что он не сам сунул голову в петлю.
- Думаете, ему помогли? – пролепетала я, - но почему вы так решили?
- Я видел людей, которые совершают самоубийства, специфика работы такая, всего насмотришься. Для Збигнева не было причин совершать самоубийство.
- А как же смерть матери? – не согласилась я, - это могло ввести его в маниакально-депрессивный психоз.
- Такой вариант возможен, - кивнул инспектор, - но дело в том, что свою идею, избавиться от Беаты, он не оставил. Он мне твердил, не меняя наглого выражения, что отсидит своё, выйдет, и отомстит ей. А заодно и вам.
- Мне? – эхом переспросила я.
- Да, - улыбнулся инспектор, - он сказал, что вы его основательно допекли за это время. Дважды стукнули по затылку, выстрелили из ружья солью по заднице, а заодно вставили палки в колёса. Кстати, что обозначает сие выражение?
- Помешала его планам, обозначает, - пролепетала я, - путалась под ногами. Дима очень любит меня.
- Северский? – уточнил инспектор.
- Да, - кивнула я, - когда-то мы развелись, я ушла от него беременной, но он до сих пор любит меня, зовёт обратно замуж. Для него существуют только два человека, ради которых он любого на куски порвёт, а это он может. И это я и наша дочь Василиса.
- Ясно, - протянул инспектор, - Збигнев явно погорячился в выражениях, а его высказывания утекли из отдела.
Подведённый итог меня не порадовал, а тем временем объявили посадку, и я отправилась проходить паспортный контроль.
В самолёт я садилась с тяжёлым сердцем после разговора с инспектором. Беата помахала мне рукой, инспектор кивнул, и я, поторапливаемая стюардессой, вошла в салон.
Но на моём месте меня ждал сюрприз. На кресле у прохода сидел Дима, собственной персоной.
Читал какой-то экономический журнал, и был спокоен, как
удав, в отличие от меня.
- Тебя сюда каким ветром занесло? – сурово спросила я.
- Привет, сладкая карамелька, - хохотнул он, захлопнув глянец, - что так нелюбезно?
- Ты в Испанию собирался, - мрачно сказала я.
- Через две недели полечу, - улыбался он, - к окну или уступить место, учитывая твою самолётобоязнь?
- К окну, пусти, - я села на место около окна, и уставилась немигающим взором на взлётную полосу.
- Ремень пристегни, - он наклонился ко мне, помогая застегнуться, а у меня по коже от запаха его одеколона побежали мурашки.
- Ты напряжённая, - прошептал он, слегка коснувшись пальцами моего колена.
- Перестань, - буркнула я, спихнув его руку.
- А что такое? – его рука скользнула выше, под юбку, я дёрнулась, стала его отпихивать...
- Мама, а что они делают? – в проходе около нас стоял малыш лет пяти.
- Иди сюда, - вскочила сама женщина, она сидела впереди нас, а нам грозно сказала, - совсем стыд потеряли! Здесь же дети!
- Понял? – прошипела я Диме, - убери от меня лапы! Бандит! Я всё знаю!
- Что ты знаешь? – прищурился он.
- Что ты избавился от Збигнева, когда тот пообещал расправиться со мной! – рявкнула я, привлекая внимание соседей.
- Ещё что-нибудь выдумай! – пробурчал Дима, - можешь потише?
- Не могу! – взвилась я, - у меня от твоих вводных мозг плавится!
- А у меня от твоих! – рявкнул он, - кто тебе такую глупость наболтал?
- Инспектор! Значит, сначала этот мерзавец грозится убить меня, как выйдет из тюрьмы, а потом его навещаешь ты, и он вешается. Это как понимать?
- Понимай, как хочешь, дорогая, - прошипел Дима, с силой сжимая моё запястье, - и хватит орать!
- Сама решу, когда хватит! Упырь!
- На себя посмотри, - и он опять полез ко мне под юбку.
Я с чувством двинула ему, натянула узкую юбку на колени, и уставилась в иллюминатор.
Самолёт тем временем взлетел, выровнялся, Дима помог отстегнуть мне ремень безопасности, и не упустил случая опять ущипнуть меня за бедро, а я опять ему треснула.
- Девушка, - окликнула наша соседка, та, что с ребёнком, стюардессу, - будьте добры, угомоните эту парочку, они опять возню устроили. Здесь дети сидят!
- Я дико извиняюсь, - склонилась к нам стюардесса, - но вы не могли бы потерпеть до Москвы? Я всё понимаю, у вас страсть, но всему есть границы.
- Да, милый, всему есть границы! – рявкнула я, - и твоим бандитским выходкам тоже!
- Перестань меня обвинять в том, чего я не делал! – разозлился Дима.
- Ссадите их на фиг! – рявкнула соседка, - достали! Покоя не дают!
- Куда, на облака? – засмеялась я.
- Метлу достань из сумочки!
- А вы мне ступу одолжите?
- Перестаньте ссориться! – воскликнула стюардесса, и обратилась к нам, - может, вам что-нибудь принести?
- Да, - агрессивно воскликнула я, - мне мартини, а субъекту рядом со мной чая с бромом. Ему нужно кое-какие инстинкты притупить.
- Хорошо, - кивнул Дима, - тогда особе рядом со мной порцию шпанской мушки! У неё острый приступ фригидности.
- А у тебя острый приступ наглости! – не сдержалась я.
- Простите, а где тут уборная? – вдруг спросил Дима.
- Пожалуйста, вон туда, - указала стюардесса.
- Решил пар выпустить подростковым способом? – хохотнула я.
- Да нет, классическим, - ухмыльнулся он, выдернул меня из кресла, и поволок в сторону уборной.
Он втолкнул меня в туалет, задвинул щеколду, и, прижав меня к стенке, стал покрывать мою шею поцелуями.
- Нахал, - пробормотала я, уткнувшись лицом в его мускулистое плечо, - скажи правду.
- Какую? – он ловко отцепил мои чулки от белья, стянул стринги и сунул их себе в карман.
- Ты убил его?
- Лично я не убивал, - пробормотал он, - больше не скажу ничего, - приподнял меня и с силой прижал к стене, а я обвила его ногами.
К нам несколько раз пробовали стучаться пассажиры, потом стюардесса, на что Дима отреагировал неоднозначно.
Посоветовал им набраться терпения до здания аэропорта.
Но, когда самолёт должен был идти на посадку, стюардесса сделала нам последнее предупреждение.
Мы едва успели натянуть на себя одежду. Самолёт занесло, мы шлёпнулась вдвоём на раковину, сломав её, выломали унитаз, и стоном оказались на полу.
- Слезь с меня, - простонала я, - ты меня раздавишь.
- Обычно ты не жалуешься, - хмыкнул он.
- Обычно ты не плюхаешься на меня с размаху всем своим весом, который из-за накачанной мускулатуры давно перевалил за сотню, - буркнула я, - ты самый настоящий слон. Почему другие, хоть и накачанные, но поджарые?
- Конституция такая, - фыркнул Дима, - и ты до сих пор не жаловалась!