— Ты имеешь в виду, что они захотят иметь бесплатную няню?
— Родственницу для помощи и общения, — пояснила Хетти.
Невозможно объяснить, что для Пруденс жизнь в доме брата будет не такой веселой. Она бы с радостью составила компанию его молодой жене, некой Сьюзен Толлбридж, но вовсе не хотела быть бедной родственницей, которая за все благодарна и берется за любое дело, чтобы это доказать.
— Когда свадьба? — спросила Хетти.
Еще один пугающий вопрос. Пруденс об этом понятия не имела.
— Скоро, — сказала она со все нарастающим волнением.
Свадьба! Почему она об этом не подумала? Свадьба все поправит. Эрон должен прислать ей денег на дорогу и на подделку новых нарядов, чтобы сестра его не опозорила. Пруденс будет вращаться в высшем свете Дарлингтона, поскольку нареченная Эрона — дочь весьма преуспевающего торговца.
Воспрянув духом, Пруденс пожалела о своей недавней резкости.
— Называй меня Пруденс, Хетти. Или ты предпочитаешь, чтобы я называла тебя Хестер?
Молодая женщина рассмеялась:
— Ой, не надо, мисс, то есть Пруденс! А то я не пойму, кого вы имеете в виду.
Жена, мать двоих детей, хоть и на четыре года моложе двадцатишестилетней Пруденс, способна заливаться смехом как девочка?
— Простите мне мои слова, Пруденс, но руки у вас грубоваты для леди, — покачала головой Хетти. — Принести вам крем?
— Крем?
— Мне мама делает. Пахнет резковато, зато отлично смягчает загрубевшую кожу.
— Ты уже столько для меня сделала.
— Я ведь просто по дружбе предлагаю. Если вы не считаете, что я слишком много себе позволяю…
— Конечно, нет.
— Тогда я сейчас принесу, — просияла Хетти.
Когда она ушла, Пруденс улыбнулась с новой надеждой.
Свадьба. Дверь в лучшую жизнь. Когда она отправится на свадьбу в Дарлингтон, не будет причин возвращаться сюда. Ее жизнь совершенно переменится за один вечер.
Ей нужно новое платье, и не одно, но Эрон, наверное, действительно еще ограничен в средствах.
Когда Хетти принесла баночку с кремом и снова ушла, Пруденс поднялась наверх проверить свое единственное хорошее платье, которое хранилось в деревянном сундуке, тщательно завернутое в муслин и пересыпанное душистыми травами.
Ее единственное приличное платье, правда, ему уже четыре года.
Пруденс разложила платье на кровати и внимательно осмотрела. Она надевала его только в церковь и в редкие визиты Эрона, так что платье хорошо сохранилось. Подол обтрепался, хотя если его немного подвернуть, это окажется незаметным. Пруденс поднесла платье к маленькому окну. Когда-то яркий голубой цвет поблек, но, возможно, это не будет слишком заметно, да и приглушенные тона больше приличествуют трауру. Полгода еще не прошло со дня маминой смерти.
Пруденс следовало бы оставаться в черном, однако голубое платье скромное, а Эрон явно считает, что срок траура миновал. Может быть, добавить какую-нибудь отделку? Шнуры, тесьма и ленты дорогие, а вот если купить нитки, то можно украсить платье вышивкой. Черной или каким-нибудь оттенком синего.
Однако даже нитки и хорошие иголки стоят денег.
Пруденс вытащила шиллинги, глядя на них как на талисманы. Потом кивнула, накинула шаль и отправилась по магазинам.
Три недели спустя Пруденс пулей вылетела из дома и вбежала в соседнюю дверь. Она впервые оказалась в доме Хетти и, разумеется, не собиралась делать это без приглашения, но ей было просто необходимо с кем-то поговорить.
Хетти, стоя на коленях перед лоханью, что-то энергично стирала. Увидев Пруденс, она заморгала и начала подниматься.
— Нет-нет… — начала было Пруденс, но сообразила, что нехорошо, если Хетти останется на коленях. — Я хотела сказать… как тебе удобнее. Извини. Мне не следовало так к тебе вламываться.
Хетти уже поднялась и вытирала руки о фартук.
— Чепуха. Одеяла все равно должны помокнуть.
— Одеяла?
— Сегодня теплый и ветреный день. Самая подходящая погода для стирки одеял. Что-нибудь случилось, милая?
Для Пруденс по-прежнему было в новинку это обращение. Казалось, оно еще глубже погружает ее в пучину здешней жизни, но она так уверилась в скорых переменах, что это не имело значения.
Пруденс села на табурет у простого стола. Стул был только один, и она знала, что он предназначен для Уилла, главы семьи. Мужчины — хозяева всего.
— Мой брат женился.
Хетти безучастно смотрела на нее, потом ахнула:
— И вас не пригласил?! Почему он так поступил?