Я обнаружил Финеаса Маска в библиотеке, он изучал первое издание Шекспира in–folio[3] из коллекции моего отца. Он был невысоким округлым человеком с лысой головой и лишённым признаков возраста настороженным лицом, которое могло принадлежать человеку от сорока до шестидесяти лет. Маск, как обычно, не проявил никакой почтительности, а лишь смутил меня, продолжив будто бы прерванный разговор с самим собой:
— Лично я не вижу смысла в Шекспире. Смотрел на прошлой неделе его «Ураган» в Кокпите, сопровождая вашего брата. Нет, не «Ураган», какой–то другой сильный ветер. И вот вам вся история. Сильный ветер. Не мог проследить сюжета. Заснул. Мне по душе Джон Флетчер. Много трупов, много крови. Вот это я называю театром.
Из окна я видел разрушенные хоры старой церкви аббатства, где серые каменные усыпальницы графов Квинтонов стояли открытые всем ветрам. Мой дед, старый пират, лежал там, и я снова подивился, почему последнее, что он сделал в своей жизни — это нанял сего невежественного разбойника дворецким в лондонский дом.
— У тебя сообщение от графа для меня, Маск? — спросил я.
— Хочет, чтобы вы прибыли в Лондон.
— Он мог бы написать. Зачем присылать тебя?
— Хочет, чтобы вы прибыли в Лондон немедленно.
— Сегодня? Но так мы доберёмся туда среди ночи, милейший. Мы отправимся утром, пораньше…
Маск нахмурился.
— Я б согласился на утро, это уж точно. По дороге сюда гнал так, что задница совсем задубела. Но граф хочет, чтоб я развернулся и ехал всю дорогу назад, и привёз вас с собой. Сегодня, капитан Квинтон.
— К чему спешка, милейший? — Я ещё произносил эти слова, когда самая древняя и тёмная мысль уже пришла мне в голову, уколов в сердце как осколок льда. — Мой брат… он болен?
Чарльз Квинтон не раздавал без нужды безоговорочные команды. Мой старший брат был человеком обоснованных слов и действий. Однако уже десять лет ему нездоровилось. Больной Чарльз мог легко превратиться в умирающего Чарльза. А мёртвый Чарльз повергнет меня в самый страшный кошмар. Я всё ещё помнил слова дяди Тристрама, сказанные мне, пятилетнему ребёнку, когда мы хоронили моего отца в разрушенных хорах аббатской церкви.
— Твой брат Чарльз теперь граф, Мэтти. Десятый граф Рейвенсден. Тебе надлежит повиноваться ему и почитать его после короля и Бога. Но если, как твой отец, Чарльз падёт во славе в жестокой войне, ты станешь графом. Отныне ты наследник Рейвенсдена.
Наследником Рейвенсдена я и оставался. Наследником долгов отца, крошащихся стен и брюзгливой вдовы. Наследником обязанностей, которые не хотел бы принять никогда.
Маск хорошо знал нашу семью — даже слишком хорошо — и прочитал мои мысли.
— Ваш брат жив и здоров, капитан Квинтон. Насколько это возможно. Вам пока ещё не быть графом, не в этот раз.
Облегчение было написано на моём лице, но на нём отразилось и явное нетерпение.
— Тогда какая же острая нужда заставляет нас отправляться в Лондон сию минуту, скажи мне?
Маск наслаждался моментом.
— Граф поручил сказать вам, сэр. Это специальный и срочный приказ короля. Вам следует явиться к его величеству лично, во дворец в Уайтхолле. Сегодня вечером, капитан Квинтон.
Глава 3
Чтобы объяснить всё семье, времени потребовалось мало, а попрощаться — и того меньше. Корнелис угрюмо пожал мне руку, склонив голову на немецкий манер. Матушка была непроницаема и жизнерадостна, как всегда: она привыкла провожать мужчин, отправляющихся навстречу судьбе по воле короля, и я был удостоен лишь небрежного поцелуя. В слезах Корнелии смешались гордость от личного внимания ко мне со стороны монарха и бесконечные опасения: что бы оно могло предвещать? Милая, милая Корнелия, чьи мысли в большинстве случаев в точности совпадали с моими! Неотложный вызов к королю? Даже исполнение мечты всей моей жизни — назначение в гвардию — не оправдывает такой срочности, думал я, выезжая из конюшенных ворот и прочь от тех, кто за меня тревожился.
3
Формат, при котором страница книги равна половине размера типографского листа. Речь о знаменитом первом издании Шекспира 1623 г.