— Так вот во что заставил вас поверить капитан Джадж, миледи?
Она отступила назад, широко распахнув глаза и приоткрыв рот.
— Теперь я достаточно осведомлён о вас, леди Нив? — Я встал во весь рост, и немалый, каким наделила меня кровь Квинтонов. — О да, мне известно, что Годсгифт Джадж — предатель. Но одно мешало мне поверить в это, и даже ваша история о возрождении Королевства островов этого не объясняет. Каким бы низким отступником ни был Годсгифт Джадж, миледи, он не папист. Пусть он остался в душе республиканцем и фанатиком, обманувшим всех нарядами и лестью. Но такой человек не станет помогать вашему дяде–кардиналу и заключать сделку с его другом Папой, чтобы воздвигнуть папистское государство в этих землях.
Наступил момент абсолютной тишины. Затем графиня смерила меня ровным спокойным взглядом. Когда она заговорила, голос её был тих, но полон силы.
— Какой человек не станет искать королевства для собственного сына?
Глава 20
Для собственного сына.
Волна тошноты смыла все чувства куда–то в глубину живота. Я потянулся к подлокотнику кресла, нащупал его со второй попытки и сел. Передо мной стояла леди Макдональд, одновременно и самая желанная из всех, кого я когда–либо знал, и самая вероломная.
Она кратко поведала мне о своём безнадёжном браке, и я слушал её рассказ — не враждебный и не торжествующий. Сир Коллум Макдональд из Ардверрана обходился с ней грубо. Сначала такое случалось лишь изредка. Но время шло, и поводом для его ярости стала её неспособность дать мужу наследника. Самый древний, самый достойный род дворянской Шотландии угасает по её вине, твердил он. Его жестокая месть принимала разные формы, моральные и физические. Графиня всё это терпела. Она была так молода и полна надежд, когда прибыла в Ардверран. Она думала, что сумеет изменить мужа, или, быть может, подарит ему ребёнка, внезапно став почитаемой матерью наследника рода Макдональдов. Но после многих лет, омрачённых бесплодием, жестокостью и насилием, она пришла к пониманию, что жизнь супруги Макдональда навек останется невыносимой.
А потом началось восстание Гленкейрна против Кромвеля, и Макдональд отправился на юг Шотландии, воевать. Спустя всего несколько дней по морю для противодействия тому же восстанию в Ардверран прибыла английская военно–морская эскадра, и капитан–англичанин явился в замок засвидетельствовать своё почтение. Под внешним щегольством Годсгифт Джадж был человеком надёжным, внимательным и добросердечным. Он отразил ответное нападение Кэмпбелла, он защищал и успокаивал леди Нив. Связь между ними росла и крепла — морской капитан–пуританин и католичка–графиня, заброшенные судьбой в замок на краю света. Она не знала, была ли это любовь — по крайней мере, так она утверждала. Но эти двое остались вдали от дома, в таком месте, где против обоих действовали враждебные силы, и этого оказалось достаточно. А вскоре появилось и доказательство, что вина за неспособность леди Нив зачать наследника Ардверрана лежит полностью на её муже.
Когда сир Коллум Макдональд вернулся в Ардверран, корабль Джаджа уже плыл на юг. Макдональд получил ранение при подавлении безнадёжного мятежа Гленкейрна непобедимыми войсками лорда–протектора. Слишком слабый, чтобы избить жену, что он сделал бы, находясь в здравии, Ардверран только бессильно злился. Её спасло тайное заступничество Макдональда из Килрина, единственного, кто знал, что произошло. Когда её положение стало заметно, он, опасаясь за неродившегося ребёнка, отправил весть Джаджу. Тот решил раз и навсегда разобраться со злобным сиром Коллумом Макдональдом — и во имя верности Кромвелю, и ради спасения своей возлюбленной и ребёнка. По её словам, рассказ Джаджа о том бое на артиллерийской батарее был вполне правдив. За исключением одной важной детали.
— Смерть Коллума не была достойной. Его батарея уже сдалась на милость победителю. Но Годсгифт Джадж твёрдо решил, что Макдональд из Ардверрана в этот день умрёт. Он казнил его, капитан. Во имя Республики. Однако, сказать по правде, это было наказанием за зло, причинённое мне, защита нашего неродившегося ребёнка. — Её глаза были мертвенно холодны, но я заметил в них слёзы. Они так и остались непролитыми. — Я простила ему то, что он сделал, капитан, — продолжала она. — И каждый прожитый день приношу ему за это безмолвную благодарность.
Она сказала, что корабль Джаджа оставался у них надолго, капитан увидел рождение собственного ребёнка, который был без вопросов принят в клан Дональдов как их новый глава, сир Иен, баронет Ардверрана. Для Джаджа, который знал, что ему не суждено будет видеть, как растёт сын, это, надо полагать, послужило значительным утешением.