По–видимому, незнакомый с сомнениями хозяйки Корнелис Ван–дер–Эйде некоторое время подозрительно изучал то, что осталось от его порции каплуна, и просветлел, когда правильный ответ возник в его голове.
— Конечно, миледи. Как и всегда, трапеза в Рейвенсден–Эбби достойна короля.
Престарелый дворецкий Рейвенсдена Сэмюел Баркок, долговязый пуританин, занимающий пост за спинкой кресла моей матери, позволил себе тень улыбки. Похвала храброго и благочестивого капитана Ван–дер–Эйде в течение часа достигнет ушей поварихи и экономки аббатства, миссис Баркок, а назавтра об этом будет сплетничать всё молитвенное собрание Бедфорда. Я мысленно поздравил недалёкого шурина, которому хватило–таки ума за два предыдущих визита усвоить этикет нашего дома, предписывающий бессовестно врать о жёстком, холодном и пересушенном мясе, неизменно поставляемом кухней.
Старина Баркок собрал тарелки так быстро, как позволяли ему древние ноги и нетвёрдые руки, проигнорировав вялое предложение помощи от Элиаса, идиота, по странному капризу нанятого Корнелисом в качестве слуги. Пока Баркок ковылял в направлении кухни, минимальный запас добрых манер за английским столом, присущий Корнелису, пришёл к своему неминуемому и скорому концу; что поделать, он всего лишь сын алчного нидерландского лавочника.
— Итак, Матиас, — сказал он, поворачиваясь ко мне, — у тебя нет шансов на новое командование?
Недовольная гримаса Корнелии не была замечена братом. Я же ответил так любезно, как сумел:
— Назначения на экспедиции нынешнего года давным–давно розданы, Корнелис. Почти все корабли сейчас в Средиземноморье, составляют флот адмирала Лоусона против корсаров, пока лорд Сэндвич вступает во владение Танжером и везёт домой нашу новую королеву. Я не вижу для себя никаких шансов на командование, даже не потеряй я корабль.
Прекрасная и бойкая Корнелия как обычно взялась защищать меня от самого себя и быстро возразила:
— Ты забыл, брат, что Мэтью не нужно искать нового командования во флоте. Он всем сердцем стремится попасть в лейб–гвардию, и именно на это мы надеемся с тех пор, как король с почётом вернулся на трон. Выйти в море — это последнее, чего Мэтью стал бы желать или пытался добиться.
Это была правда, хотя я в моей памяти ещё свежи были слова: «Научите меня морю, мистер Фаррел».
— Его брат, граф, использует сейчас всё возможное влияние на своего друга короля, чтобы добыть Мэтью положение в гвардии, где ему самое место, — продолжала Корнелия. — Это будет подходящее занятие для человека высокого происхождения, подальше от всех этих раскачивающихся людей со странными разговорами о канатах, парусах и румбах.
Матушка подняла взгляд от неподатливых останков каплуна и туманно сказала:
— Конечно же, мой дорогой Корнелис, ваша сестра не хотела проявить неуважение к выбранным вами профессии и обществу. В Нидерландах сын будущего бургомистра Веере может стать капитаном великого флота, внушающего страх и зависть всему миру. У нас, однако, флот — не место для джентльмена и роялиста. Командование получают капитаны, служившие при Кромвеле, этом воплощении дьявола. Если бы король сделал военный флот достоянием исключительно людей нашего круга, подобно армии, служба в нём сына вполне меня устроила бы. Но сейчас — нет.
Пусть они спорили бы обо всём в этом мире, Корнелия быстро научилась чувствовать, когда произнесено последнее слово и следует сменить тему разговора, поскольку дальнейшее обсуждение неприемлемо. Брат, отстающий от неё как в опыте общения с вдовствующей графиней, так и в здравомыслии, ломился дальше, не замечая опасности.
— Тогда зачем, миледи, король назначает этих демонических капитанов и ставит над ними таких адмиралов, как Сэндвич и Лоусон, которые, как всем известно, служили Кромвелю и его Республике? И разве люди высокого происхождения, как вы их называете, не возглавляли ваш флот во времена прежних королей и королев? Взять, к примеру, хоть дедушку Матиаса.