— Резкая оценка.
— И справедливая. Живя здесь, я не раз пытался завоевать доверие слуг, но морикадийцы — замкнутые, подозрительные люди. Учитывая предательства и ужасные последствия для любого, кто покажется де Гиньярам противником режима, это, пожалуй, оправданно. — Бримли и Эмма приблизились к концу коридора.
Дальше начиналась галерея, огибавшая огромный холл, и у Эммы дух захватило от восторга и изумления.
Пол был выложен изящной мозаикой из бледно-персикового, серого и черного мрамора. Потолок, похожий на купол великолепного собора, возносился к третьему этажу, поддерживаемый белыми мраморными колоннами с золочеными капителями. Хрустальная люстра сверкала. Высокие входные двери были покрыты бронзовыми украшениями. Окна выходили на юг, на зеленую лужайку и цветущие сады. В открывающейся перспективе виднелась долина, где, как знала Эмма, текла бурная река и в тени Пиренеев пряталась столица Морикадии.
Богатство дома превзошло самые буйные фантазии Эммы. Поместье был великолепно: роскошь ошеломляла, — от него дух захватывало. Охваченная восторгом, Эмма повернулась к мистеру Бримли.
— Да, это впечатляет. — Дворецкий понизил голос. — Но я должен сказать вам, мисс Чегуидден, что хоть мы и живем привилегированной жизнью, пороховой бочонок, на котором мы сидим, в любой момент может взорваться.
Глава 9
От предупреждения Бримли сердце Эммы сжалось. Все, чего она хотела в жизни, — это служить у тихой, спокойной, возможно — пожилой, женщины. Эмма могла читать ей, заботиться о ее здоровье. Когда она вернется в Англию, то попросит в академии гувернанток такое место.
Отправившись работать к леди Леттис, Эмма жаждала приключений, но не опасностей. Она не так безрассудна. Если есть риск для ее репутации, она должна уехать отсюда.
Эмма услышала внизу шум: женские голоса, звон посуды. Эмма различила голос леди Фанчер, подумала о ее беременности и поняла, что не может ее покинуть. Она нужна здесь. Расправив юбку, Эмма посмотрела в глаза Бримли.
— Полагаю, вы правы, мистер Бримли. Возможно, я пожалею о своем решении остаться, но, видите ли… мне некуда идти.
Его карие глаза потеплели.
— Я так и думал, что вы именно это скажете. Англичане принимают вызов.
Вызов? Он считает низвержение короля вызовом? Эмма уставилась на дворецкого округлившимися глазами. Очевидно, Бримли скроен из крепкого материала.
Он двинулся к лестнице.
— Леди Фанчер любит, когда с ее слугами хорошо обращаются, и поскольку я отвечаю за домашнее хозяйство, прошу вас приходить ко мне с любыми проблемами или недоразумениями.
Эмма спешила за ним.
— Спасибо, я буду иметь это в виду.
У лестницы он остановился и понизил голос:
— Мисс Чегуидден, вы молоды, и вас, несомненно, привлекают интриги.
— Нет!
Бримли не обратил на это никакого внимания.
— Позвольте предостеречь вас — не впутывайтесь ни во что похожее на заговор. Держитесь подальше от тех морикадийцев, которые что-то затевают. Де Гиньяры безжалостны, когда дело касается правления страной, и не задумываясь бросят вас в тюрьму. Они ни перед чем не остановятся и не посмотрят, что вы англичанка и женщина, если заподозрят вас в неблагонадежности. — Он указал вперед. — Видите этого человека?
Мужчина, одетый в приличный черный костюм, шел через холл. Его рыжеватые волосы были тщательно подстрижены, и, судя по лицу, Эмма предположила, что ему лет двадцать пять, самое большее — тридцать. Но двигался он как старик, один его рукав был пустой и заколот булавкой.
— Это камердинер Дьюранта. Он морикадиец, двенадцать лет назад его обвинили в помощи мальчишке, который подшутил над принцем Сандре. Мальчишка убежал, Рубио — нет. — Последствия неблагоразумного поступка камердинера были очевидны. — Де Гиньяры пытали его на дыбе.
— Это Средневековье! — Эмма смотрела вслед Рубио, который уже исчез из виду.
— Именно. Раньше он ходил совсем иначе. Теперь каждый шаг для него мука.
— А рука?
— Они ее так изувечили, что началась гангрена, и пришлось произвести ампутацию, чтобы спасти ему жизнь.