– Розалин. – В дверь просунулась голоса Аманды Уорд. – Мы с Барретами одновременно приехали. Ты спускаешься?
– Граф уже там?
– Нет, nonno (дедушка) еще не спустился. Мне позвать его?
– Я сама, – откликнулась Розалин. – Ты пока гостей развлекай.
– С ними Джек.
– Все равно.
Аманда кивнула; радостная и возбужденная, она не уловила настроения Розалин, а та, едва Аманда сбежала по лестнице, постучала в дверь комнаты графа Фальконе.
– Войдите, – откликнулся тот, и женщина замерла на пороге. Камердинер как раз колдовал над замысловатым узлом на шейном галстуке графа, и Розалин замерла в нерешительности.
– Вы что-то хотели сказать, сеньорита? – обратился к ней граф. – Наверное, сообщить, что прибыли первые гости. Я слышал, как подъехали экипажи, но сам немного замешкался. Благо, это наши друзья, и можно позволить себе толику нерасторопности, не страшась осуждения местных кумушек. – Камердинер закончил с галстуком и отошел, прибирая одежду графа, сам Фальконе подошел к Розалин. – Что с вами, моя дорогая? Вы словно призрак увидели.
– Мне не здоровится, – чуть слышно прошептала она. – Могу я сегодня не спускаться к гостям?
Граф помолчал, внимательно изучая ее осунувшееся лицо.
– Розалин, дорогая, – он взял ее за руку и подвел к оттоманке, – я будто не к ужину прошу вас спуститься, а подняться на эшафот. – Женщина стала белее на тон, и старик понял, что сравнение оказалось не лучшим. – Простите.
– Мне не здоровится... – вновь начала было она, но Фальконе прервал ее.
– Розалин, дорогая, – произнес мягко, но не терпящим возражения тоном, – все мы отчасти собрались здесь ради вас. И это даже не ужин – военный совет, понимаете? Вы должна быть внизу, а не прятаться в своей комнате.
– Я вовсе не...
– Именно прячетесь. И уже долгое время! Хватит, моя дорогая. Мы разорвем этот порочный круг – и вы снова выйдете на свободу. И именно вы, поймите же, должны нам помочь сделать это... – Гаспаро Фальконе сжал ее ледяную, как кусок льда, безвольную руку. – Без вас нам не справиться. Так вы спуститесь к ужину?
Нет!
– Я попытаюсь...
– Вот и славно. Тогда поднимайтесь и направляйте меня! Я еще не освоился в этом доме и постоянно теряюсь.
Конечно, граф говорил так только затем, чтобы взять ее под руку и держать не выпуская, вести вниз, как под конвоем. Розалин усмехнулась в душе, но взяла его под руку и последовала из комнаты вскинув вверх подбородок...
Была не была.
Авось самого страшного не случится...
И поняла, что ошиблась, когда, приближаясь к гостиной, различила среди гомона голосов один особенный для себя... Ее решимость мгновенно истаяла, ноги налились свинцом – Розалин сбилась с шага и замерла посреди холла.
– Что с вами? – осведомился Фальконе, хотя знал, ясное дело, что она сейчас чувствует. Вернее, не знал, только отчасти предполагал, ведь ощутить всю бурю чувств, всколыхнувшихся в ней, он вряд ли сумел бы.
– Вы говорили, на ужин прибудут только самые близкие... – неподатливыми губами отозвалась она.
– Так и есть, – как ни в чем ни бывало, наверное, просто делая вид, что не замечает ее состояния, подтвердил спутник, – только самые близкие и посвященные в нашу миссию люди: Барреты, мистер Джонсон, Джек с сеньоритой Уорд, ясное дело, и, конечно же, хмурый инспектор.
Хмурый инспектор...
Ну конечно, как она могла полагать, что старый сводник обойдет Энтони стороной?
Да и не полагала, по сути, потому и страшилась спускаться, а теперь некуда отступать...
Или есть?
Она дернулась, но рука графа крепко держала ее.
– Пойдемте уже, Розалин, иначе меня обвинят в невоспитанности. Вы ведь этого не хотите?
Она промолчала, но шаг за шагом проследовала к гостиной за графом. По сути, вся ее воля сосредоточилась в этих немногих, но таких сложных шагах...
Шаг за шагом, Розалин...
Шаг за шагом.
– А вот и вы. – Подхватившаяся с дивана Аманда совершенно по-свойски расцеловала Фальконе в обе щеки. Для чопорных англичан, свято блюдущих границы личного пространства, подобное поведение посчиталось бы оскорблением, старый же граф расплылся в широкой улыбке.
– Моя девочка! – похвалил он Аманду, возвращая ей поцелуи. – Сразу видно твою горячую итальянскую кровь, струящуюся по жилам.
– Только маме моей не говорите об этом, – улыбнулась Аманда. – Она будет в ужасе.
И мисс Харпер подумала, что состояние перманентного ужаса свойственно многим из них: она, например, старательно не смотрела в сторону Ридли, но ощущала его здесь присутствие, кажется, каждой клеточкой тела.