-- Тяжеленькая, -- пробасил парень. -- Мисс, посмотреть, что там? Вдруг что-то опасное?
-- Нет, я сама. А теперь вон, все вон! - я нетерпеливо хлопнула в ладоши, и слуги повиновались, лишь дуэнья замешкалась в дверях, чтобы кинуть на меня хитрый взгляд. Я едва удержалась от желания по детски показать ей язык и кинулась к вожделенной коробочке.
Опустилась на толстый персидский ковер и, едва дыша, провела пальцами по острым уголкам крышки. Осторожно сняла ее и, склонившись над посылкой, глубоко вдохнула незнакомую смесь ароматов. Тяжелые, пряные... чудесные.
Поверх свертков из темного льна белел листок с уже знакомыми буквами. Его почерк я вспомнила сразу, невзирая на то, что видела лишь однажды.
“Здравствуй, Дженнифер. Поздравляю тебя с восемнадцатилетием! Расти большая, умная и счастливая.
Я долго думал, стоит ли тебе писать, потом вспомнил про день рождения и еще дольше размышлял об уместности подарка. Но все же решился.
Надеюсь, что тебе понравится.
С уважением и надеждой на прощение, Эштон Ройз.
P.S. Индийские ночи темные и звездные, пропахшие солью океана, пряностями и цветами... мне кажется, тебе здесь могло бы понравиться.”
По губам расплылась совершенно глупая, но невероятно счастливая улыбка. Мне было трудно дышать... я настолько ярко ощущала жизнь... жесткий ворс ковра под коленями, запах далеких стран, тонким флером расползающийся по нашей типично-английской гостиной... и мне тут было тесно. Хотелось, как в старых сказках про фейри, которым были подвластны мгновенные перемещения, нырнуть в коробку и оказаться за тысячи миль отсюда! С ним...
Какой он сейчас? В Индии жаркое солнце, а Эштон белокожий и рыжеволосый... не сгорел ли?
Кстати, а ведь я вполне могу спросить! На посылке есть обратный адрес! Я смогу, смогу ему написать!
Да и... к тому моменту, как придет ответ, уже настанет Рождество, и, наверное, уместно будет что-то послать ему?
Но пока стоит разобрать мои подарки!
Урча от нетерпения, я достала первый завлекательно хрустящий сверток и, развернув его, обнаружила несколько бумажных и тряпичных мешочков с чаем, а также записку, в которой Эштон писал, что положил несколько видов самого хорошего и вкусного, по его мнению, индийского чая. Особенно просил обратить внимание на масалу, так как этот напиток считается поистине культовым.
Во втором свертке были мешочки с пряностями, в третьем несколько флакончиков духов и масел, а в ткани на дне были завернуты статуэтки из слоновой кости.
Когда я достала с дна восхитительный тонкий синий шелк и рассматривала его на просвет, удивляясь тонкости работы, из складок выпала очередная записка.
“Не знаю, насколько уместно дарить ткани, но я не удержался. Они поистине чудесны, и я думаю, что такого потрясающего платья, как у тебя, больше ни у кого не будет. Тебе идет небесно-синий, Дженни”.
Кроме небесно синего, тут также был отрез золотого шелка и несколько ярдов белоснежного с серебряным шитьем.
Эштон Ройз прислал поистине королевские дары!
В тот вечер я долго вертелась в постели, так как глупое сердце стучало часто-часто, не менее глупые мысли теснились в голове, а губы все никак не желала покидать счастливая улыбка.
Я то и дело подносила к носу пахнущие магнолией ладони и вдыхала легкий, сладковатый аромат нежного индийского цветка. Ох, Дженнифер Риверс... и кто ты после этого всего? Влюбленная дурочка, не иначе.
Следующий день я провела в приятных хлопотах. Занесла подаренные ткани портнихе, выслушала восхищенные вздохи с ее стороны и спросила, а есть ли у нее какие-то оригинальные галстуки для джентельменов.
Все же Индия Индией, но он туда по делам поехал, верно? Стало быть, галстук никогда не помешает!
Правда, портниха, очевидно, подумала, что я присматриваю подарок для брата. Не станем ее разочаровывать!
Так, что еще можно послать джентльмену в напоминание о родной земле и девушке, которая его здесь ждет?
По моим губам скользнула довольная улыбка, и, поправив воротник пальто, я быстро пошла вперед по улице.
У меня есть просто замечательная идея!
И даже не одна!
Глава 18
Глава 18 Про далекую Индию и Эштона Ройза
Я сидел на просторной веранде, смотрел на океан и не мог сдержать улыбки.
Прошло уже четыре месяца с тех пор, как я покинул Англию... четыре месяца с той ночи, когда в последний раз целовал Дженни. Долгие сто двадцать дней и кошмарно длинные две тысячи восемьсот восемьдесят часов! Про минуты упоминать не будем, но, если кто полюбопытствует, их прошло сто семьдесят две тысячи восемьсот с чем-то!
-- Эштон, ты псих, -- радостно сообщил я тростниковой крыше над головой и запустил руку в отросшие волосы. Надо бы подстричься, но проще убирать в хвост.