К киоску первыми подошли Данил, Костик и Малый.
Выбор курева оказался небогатый — шесть сортов. Все незнакомые. И если первое удивляло, то второму залетные гости из двадцать первого века не слишком удивились. В их родном времени новые сорта сигарет возникали чуть не каждую неделю, чтобы потом бесследно исчезнуть.
Странно, что в продаже не оказалось ни одной старой почтенной марки вроде «Дуката». И импорта не оказалось — вездесущих «Camel» или «Winston». Имелись «Столичные» и «Фильтр» в совершенно незнакомых пачках, копеечные сигареты «Новость», бесфильтровые «Прима» и папиросы (судя по надписям) «Беломорканал» и «Волна»; последние три сорта — в грубых картонных пачках, каких никто сроду не видывал.
— Бдя, ну и выбор, — хмыкнул Данил. — Что рискнем?
— Я — «Фильтр», — решительно выпалил Костик и протянул в окошко десятку. — Пять пачек!
Стоил «Фильтр» сущие гроши — семьдесят копеек. Остальной народ тоже полез за деньгами. Перспектива курить незнакомое почему-то никого не испугала — наоборот, хотелось экзотики, древности, чтоб потом можно было обронить ворчащему деду: «Фильтр»? Да курил я ваш «Фильтр», гадость редкая.,.» Не тут-то было.
— Что это ты мне даешь? — возмутилась тетка-продавщица. — Деньги давай!
Костик озадаченно взял назад свою десятку и уставился на нее.
Десятка как десятка. Портрет государя императора, Сенатская площадь... На обороте — двуглавый орел, все как положено.
— А это разве не деньги? — осторожно спросил он.
— Ты б еще керенки принес! — фыркнула тетка презрительно. — Напьются и хулиганят! Управы на вас нету, ироды!
— Так! — насторожился Данил. — Я гляжу, у Димыча с Андрюхой тоже проблемы!
Все обернулись. Упомянутые двое бурно общались с водилой таки отловленного бензовоза. Что-то у них явно не ладилось.
— Ну-ка, пошли все! — скомандовал Данил.
Толпа неудовлетворенных курильщиков послушно последовала за ним. Но пока дошли, водила бензовоза успел запрыгнуть в кабину своего уродца и укатить вдоль по улице, гремя цепью.
— Что такое? — спросил Данил у Андрюхи с Димычем. Андрюха нервно развел руками:
— Да бабки наши ему не понравились...
— Во-во! И тетка-табачница не взяла!
Подошел хмурый Федяшин. Димыч мрачно взглянул на него и изрек сквозь зубы:
— Ну, что? Ты уже догадался, что происходит?
— Почти, — хмуро подтвердил тот.
— А что происходит? — заинтересовался Андрюха.
— А то, — пояснил Димыч. — Это семьдесят девятый год, но не наш. Это какая-то другая ветка истории. Здесь все не так, как у нас. Другие деньги. Другие машины. Лозунги, вон, какие-то дурацкие...
Все невольно поглядели на ближайшую угрюмо-серую пятиэтажку, увенчанную безыскусными рябыми буквами, складывающимися в короткую и абсолютно ничего не говорящую надпись: «Слава КПСС».
— Что еще за ветка? — не понял Костик.
— Ветка истории. В этом мире, к примеру, в Первой мировой победила не Россия, а Германия с Англией. И пошло-поехало...
— А у нас в Первой мировой победила Россия? Димыч с досады фыркнул:
— Ты в гимназии вообще не учился, что ли?
— Да я историю вечно прогуливал, — беспечно признался Костик. — У нас такая мымра училка была...
Вмешался Андрюха:
— Это все, конечно, безумно интересно... Да только время идет.
— А что время, — меланхолично заметил Федяшин. — Время нам теперь до задницы. Если это другая ветка, вряд ли здесь в те же сроки и в том же месте пройдет русский Вудсток.
Эта простая и разящая наповал мысль потрясла всех проспектовцев, кроме разве что Димыча, который и сам дошел до аналогичной мысли.
Последний месяц они жили этим фестивалем. Они уже не мыслили себя без него и вдруг — все рухнуло словно карточный домик. В одночасье.
— Бабки местные все равно нужны, — вздохнул Федяшин. — Заправиться и вернуться в точку перехода. Надеюсь, назад мы попадем в свою ветку... Что-то я не учел. Помимо перехода во времени и пространстве, видимо, происходит и вероятностный сдвиг, и мы проваливаемся в параллельный мир. Не из-за этого ли...
Шурик вдруг умолк, задумчиво поскреб макушку, а потом с невнятным «я сейчас» отбыл в сторону «Десны», где немедленно сунулся в кубрик, надо понимать — в свой потаенный угол, к ноутбуку и любимому талмуду.