К тому времени в Новом Свете уже крепко обосновался и его старший брат - Уильям. Он жил в городе-тезке - Уильямсберге, на берегу вирджинской реки, впадающей в Чесапикский залив и еще со времен Уолтера Рейли получившей название Джеймс-ривер - в честь короля Якова. По этой реке, мимо лежащего у ее левого берега острова Джеймстаун, легко можно было добраться до Ричмонда - будущей столицы северян в войне Севера против Юга. Уильям был портным, и Пол частенько делал небольшой крюк по пути к рынку рабов или на обратном, чтобы подбросить Уильяму штуку-другую отличного полотна, а заодно вспомнить молодость за бутылкой джина. Кончились эти визиты тем, что Пол расстался с морем и поселился в Уильямсберге.
Расстался с морем? Черта с два! Только теперь он и начинал ему служить. Думается, тут не обошлось без советов и заманчивых посул одного из клиентов Уильяма - майора королевских британских войск Джорджа Вашингтона: тот в то время уже кое-что замышлял. Пол последовал совету бравого вояки - и получил под свое начало шхуну. Он стал шкипером.
А чуть позже, когда Вашингтон затеял войну за отделение колоний от метрополии, Джонс, называвший себя лейтенантом, получил отличный бриг с семью десятками моряков, поднял на нем невиданный дотоле полосатый красно-белый флаг с тринадцатью звездами в левом верхнем углу и положил в карман камзола патент офицера североамериканского флота - патент за номером один, подписанный бывшим майором Джорджем Вашингтоном. (И можно не сомневаться, что «предателем номер один» Джонс числился с этого времени совсем в других списках.) Поразительная метаморфоза! Тем более поразительная, что на палубе брига «Провиденс» («Предусмотрительность») можно было обнаружить немалое количество чернокожих - бывших рабов, доставленных в Новый Свет из Африки. Вполне возможно, кое-кого из них судьба не впервые сводила под одними парусами с капитаном Джонсом! Но теперь всех их объединяла одна цель и одна идея, негры не помнили зла, Пол Джонс предпочитал не вспоминать о прошлом. Французы были теперь его друзьями и союзниками, врагом была Англия.
Во время войн люди взрослеют быстрее. Корабли - стареют. Бриг «Провиденс» начинал уже разваливаться на глазах, когда Пола вновь осенила идея, мелькавшая еще во время его детских игр. Он поделился ею с кем надо - и получил восемнадцатипушечный корвет - «Рейнджер», а вместе с ним сто тридцать человек вполне пригодных для осуществления упомянутой идеи - пощипать врага в его логове. Мысль, собственно, была не нова, причем не нова прежде всего для Англии, высылавшей когда-то с такой же целью к берегам Нового Света Дрейка и Рейли, Хокинса и Ансона, десятки других адмиралов. На всех языках это называлось пиратством.
И вот теперь, в 1777 году, запущенный Англией бумеранг развернулся в обратную сторону. Он ударил по хорошо защищенной бухте Уайтхевена. Название корабля Джонса переводится как «бродяга, скиталец», но в американской армии оно означало также бойца диверсионно-десантного отряда, а в Англии так называют лесничего королевского парка. Богатый букет ассоциаций!
По пути к Великобритании Пол Джонс тоже порезвился на славу. Выше уже упоминалось, что военные корабли и сами-то по себе мало чем отличались от купеческих. А если еще и руку приложить... «Рейнджер» устремлялся к английским фрегатам, едва они показывались в поле его зрения. Устремлялся открыто, о чем-то отчаянно сигналя. Те останавливались в недоумении: чего надобно этому негоцианту? А негоциант и сам уже собственной персоной перегибался через крыло мостика и орал что-то совершенно непонятное, уносимое ветром. Когда корабли вот-вот готовы были столкнуться, «Рейнджер» круто менял галс, становился бортом к англичанину и выпаливал в него половиной всей своей артиллерии. Как правило, этого бывало достаточно. Подданные его величества шли на дно, так и не успев удовлетворить свое любопытство: о чем сигналил «купчишка» и что хотел сообщить его владелец.
К границам графства Камберленд «Рейнджер» подошел в тот час, когда сумерки с минуты на минуту готовы были стать ночью, а злой осенний дождь превращался то в мокрый снег, то в туман. Пол вел корабль в бухту Уайтхевена уверенно и неторопливо, как водил в детские годы, почти без парусов лавируя по узкому фарватеру среди рифов. Часовые, приплясывавшие от стужи на стенах сильно укрепленного форта при входе в гавань, не обратили на него внимания: приняли за своего, а может не заметили.