Та приняла его ласково, дала чин контр-адмирала, а флотом не пожаловала: все уши прожужжали проклятые англичане, пока Джонс пребывал на югах, теперь вот и Григорий жалуется. А как избавиться от этакого гостя?
Избавиться помогли те же англичане, ни на секунду не упускавшие из виду личного врага его величества. «Англичане уже стали опасаться потерять торговые выгоды, исключительно им предоставленные в России», - писал в своих мемуарах французский посланник в Петербурге и отмечал, что «английские негоцианты образовали в Петербурге целую грозную колонию» и «занимали в Петербурге целый квартал, называемый Английскою линиею»...
В один прекрасный день в квартиру третьего этажа доходного дома графа Шереметева на Миллионной, где скучал Пол Джонс в ожидании нового назначения, робко постучали. Он открыл. На лестничной площадке стояла совсем юная замарашка, готовая за весьма умеренную плату исполнить любую просьбу господина адмирала, касаемую ведения хозяйства и вообще... Господин адмирал привык, однако, сам вести свое хозяйство. Досадливо поблагодарил, презентовал малую толику денег, вытолкал за дверь. И тут начался форменный водевиль. Девица ни с того вроде ни с сего с треском разодрала на себе убогое платьице, расцарапала физиономию, мастерски пустила ручьи по щекам, заревела в голос. А тут и мамаша ее (может, и не мамаша) будто с потолка свалилась - и тоже в крик: «Снасильничал!». Повыскакивали из своих квартир соседи-свидетели...
Русские на такой спектакль не были способны, у них свои методы, от кулачной расправы до Тайной канцелярии. Англичане, кто же еще... Неймется им после Уайтхевена.
Джонс решил плюнуть на все. Не получилось с Америкой, не получилось и с Россией. На его счастье отыскался в русской столице старый знакомый, еще по Филадельфии, - граф Луи Филипп де Сегюр, французский посланник, тоже в недавнем прошлом участник борьбы за независимость Америки. А то не миновать бы адмиралтейского суда, чей приговор нетрудно было предугадать, тем паче что в том суде несколько фамилий звучали очень по-английски... Граф уладил все очень быстро и в лучшем виде. Слишком даже быстро. Екатерина простила Пола Джонса, но видеть больше не пожелала. Отпустила от себя на два года. Делать в Петербурге адмиралу без флота было нечего. Он уехал в Париж через Варшаву, имея при себе рекомендательные письма де Сегюра. Адмирал Джон Пол Джонс умер в 1792 году, сорока пяти лет от роду. Больше он в России никогда не появлялся...
А там дела шли своим чередом. Выгнали-таки турок. Еще до прибытия Джонса в Россию, в 1783 году, в освобожденном от них Крыму был заложен город-крепость Севастополь - отчасти как противовес новому турецкому форту на месте разрушенной Анапы. Пятью годами ранее в устье Днепра, где Пол Джонс метил своими автографами борта подлежавших сожжению кораблей, возник порт Херсон.
Когда же в 1787 году Турция возобновила военные действия, то 3 июня 1788 года вновь созданная османская эскадра была разгромлена Федором Федоровичем Ушаковым у острова Фидониси, а полгода спустя, в день святого Николая, покровителя моряков и корабелов, пала, не выдержав осады, турецкая крепость Очаков. (Не в память ли этих побед был спущен на воду корабль с громким именем - «Слава России»? В 1789 году Иосиф Иосифович Биллингс и Гавриил Андреевич Сарычев ходили на нем в Чукотских морях.) Меньше чем через год армия Суворова - уже фельдмаршала! - разбила турецкие войска у румынской реки Рымник и в 1790 году взяла штурмом Измаил. Одновременно было довершено уничтожение султанского флота при Тендре и Калиакрии. В 1791 году в Яссах был заключен новый мир, по которому Крым присоединился наконец к России, а ее западная граница отодвинулась до Днестра. На новых территориях были заложены два новых порта - Ингул в 1788 году, переименованный следующим летом князем Потемкиным в Николаев в честь очаковской победы, и Одесса в 1792-м.
Россия крепко утвердилась на черноморских берегах.
Строительство портов начиналось тогда с закладки верфей, и сходили со стапелей один за другим новые большие корабли - первенцы Черноморского флота. Офицерскими кадрами для них поделилась Балтика, а в дальнейшем их поставлял Морской кадетский корпус, пока не возникли новые училища - в Кронштадте, Николаеве, Севастополе.
Была армия - и были ее офицеры, серая кость, грубые, пропахшие водкой и портянками, полуобразованные солдафоны, за редкими исключениями.
Была гвардия - ее полки возглавляли отпрыски знатнейших фамилий, паркетные шаркуны, более привычные к запаху пудры, чем пороха, белая кость, хвастуны и фанфароны, российские мушкетеры. Сами гвардейцы были, однако, лихими рубаками, особенно после наполеоновских войн (отличная школа!) и людьми весьма образованными, хотя и грубоватыми.