Ну и тогда они сказали мистеру Бойду, что всякий раз, когда они знакомятся с кем-то, им необходимо время, чтобы познакомить новенького со всеми их взглядами, чтобы он начал понимать их шутки, а это пустая трата времени. И я действительно не понимаю, почему это гении из «Алгонкин-отеля» должны давать себе труд узнавать о Европе больше, чем Европа даст себе труд узнать о них? Так что они покинули Европу, потому что больше всего на свете любят «Алгонкин-отель». И я думаю, что это восхитительно.
Тут Дороти управилась наконец со своим цыпленком и заговорила, сказав, что для одного дня интеллектуальных бесед с нее достаточно и что она собирается пойти поискать своего приятеля, который говорит о себе только тогда, когда у него болят зубы. Ну и я была даже рада, что Дороти ушла, потому что потом произошло событие, очень смутившее меня поначалу, но ставшее самым волнующим в моей жизни.
Ну, то есть я хочу сказать, что мистер Бойд огляделся вокруг и сразу меня заметил. Ну и, конечно же, я была вынуждена ему улыбнуться. И тогда он повернулся и обратился ко всему Круглому столу гениев и сказал: «Джентльмены, вы и так каждую неделю открываете Дузе, Сафо или Клеопатру, и я думаю, что теперь моя очередь. Потому что я открыл молодую леди, единую в трех этих лицах. Могу ли я с вашего позволения пригласить миссис Лорелею Ли Споффард к нашему столу?»
Они почти не обратили внимания на слова мистера Бойда и ответили, что им все равно. И тогда мистер Бойд проводил меня к Круглому столу и представил гениям, и почти все они мне кивнули в знак приветствия, а некоторые из них даже заговорили. И мне было позволено сесть за их стол и просидеть там до конца ланча.
Ну и мистер Худ вскоре заметил мой благоговейный интерес ко всему, о чем они говорят, и сказал, что он понял, что во мне ума гораздо больше, чем кажется с виду, так что он приглашает меня приходить сюда на ланч каждый день. И я бы совсем не удивилась, если бы он повел себя так, что я стала бы очередной девушкой, кончившей психоанализом с мистером Худом.
Но когда я сказала об этом Дороти, она ответила, что это принесло бы ему огромную пользу, потому что уж я бы знала, как поступить в таком случае, и он наконец пришел бы к какому-нибудь решению. Так что я вполне могла бы подойти на роль великой Вдохновительницы Истории.
И что еще мне необходимо было сделать — это вступить в Лигу Люси Стоун, чтобы я, как все ее члены, могла бы сохранять свою девичью фамилию после бракосочетания. Потому что имя девушки должно быть неприкосновенно, и когда девушка постоянно пользуется именем мужа, это лишь подавляет ее индивидуальность. А когда девушка бескомпромиссно настаивает на сохранении своего девичьего имени, то это заставляет всех думать, что она так или иначе добилась в жизни успеха. И очень подходящий случай для того, чтобы воспользоваться своей девичьей фамилией, это когда девушка идет в сопровождении мужа в какой-нибудь незнакомый отель. Потому что когда портье в отеле заметит, что девушка с девичьим именем находится в одном номере с джентльменом, то он не задаст лишних вопросов, и это заставляет девушку чувствовать свое превосходство над всеми, кто находится в холле.
Однако Дороти сказала, что мне лучше быть поосторожней. Ну, то есть я хочу сказать, что Дороти говорит, что большинство членов Лиги Люси Стоун не волнуют отельного портье, потому что относятся они в основном к тому сорту девушек, которые посещают отели только по случаю бракосочетания. Но, сказала Дороти, если мы с Генри закатимся в отель и попросим номер, пользуясь моей девичьей фамилией, то вполне возможно, что портье посмотрит хорошенько на меня и вручит Генри номер в местной тюрьме за совращение несовершеннолетних. Но я не слушаю никаких литературных советов от такой девушки, как Дороти, и потому вступила в Лигу. И теперь могу писать свою книгу, не опасаясь, что моя индивидуальность будет погублена фамилией мужа.