Два из трёх кораблей сели, и Джереми понял, что гости — к нему. Может быть, на это указали вечерние тени. Один корабль был буковинский истребитель класса «Призрак», изящный, небольшой, чёрный, словно космическая пустота. Второй «Призрак» зоркой страж-птицей парил над Мирамаром. А последний корабль был грозен и неуклюж. На его стальном брюхе белела эмблема — вычурный крест с венчающей его аляповатой короной. Это был гитовский корабль.
Из «Призрака» вышли два офицера, и Джереми узнал одного из них: это был Адриан Северин, командир Первой Оборонной Армии Буковины. Северин тут же, издалека поприветствовал Джереми взмахом руки. В это время из гитовского корабля вылезло чудо в латах. Это был самый настоящий рыцарь — высокий, крепкий человек, одетый в средневековые доспехи из блестящего металла и вооружённый стильным длинным мечом. За спиной рыцаря висел боевой топор, а на груди был нарисован белый крест. Джереми видел такие костюмы во множестве фильмов.
Северин, его адъютант и рыцарь приблизились к Джереми, и командарм сказал:
— Приветствую тебя, брат!
Он был неожиданно молод, светлоглаз и светловолос, и весь его облик лучился несокрушимой внутренней силой. У него был звучный голос боевого командира. На воротнике Северина была нашита руна Кермат.
— Радуйся и ты, брат, — ответил Джереми.
Он впервые видел командарма лицом к лицу и внимательно рассматривал его, не обращая внимания на чудо в латах. Что-то обеспокоило его в Северине, но что?
— Было бы чему радоваться, — Северин улыбнулся. — Вот тут господин благородный крестоносец приехал в ваше захолустье, чтобы убить дракона. Тебя.
— Вот как.
Джереми сразу всё понял. В глазах гитов он был сатанинской машиной, настоящим творением Рана, и этот человек в доспехах получил приказ убить его в поединке. Камеры корабля должны были заснять бой. Если католический крестоносец сумеет убить американского оптимена, да ещё в более-менее честном бою, для гитов это будет отличный пиар. Пиар за счёт противника, потому что вавилонские СМИ тоже не преминут раструбить об этом деле на полгалактики. Дело за малым: убить американского оптимена в более-менее честном бою. Джереми глянул на рыцаря, потом на себя — лёгкие сапоги и штаны, спортивная сорочка… Почему это гиты решили, что дело выгорит?
— Вот так, — сказал Северин. — Этот человек взялся убить тебя в поединке — во имя своего святого короля, своей святой церкви и всего своего остального святого. Его средневековый наряд должен при этом послужить символом превосходства рыцарско-католических идеалов над нашей дьявольской гентехникой.
— Ага, — сказал Джереми. Его донимала злостная глупость ситуации.
— Ага, — в тон ему сказал рыцарь. — Тебе не место в Творении.
— Ну как, сдюжишь? — спросил Джереми Северин. — Или мне его пристрелить?
Это был честный вопрос. Джереми смотрел в глаза Северина, глаза цвета бледных топазов, и знал: это воистину брат, единоверец, и не только на бумаге. Ему не надо было ничего доказывать Северину. А вот Мирамару… и Вавилону…
Джереми отошёл и кивнул.
— Сдюжу, — сказал он.
— Меч возьмёшь? — спросил рыцарь и протянул ему свой.
— Нет, — сказал Джереми.
Он выхватил нож из чехла в голенище правого сапога. Мономолекулярное лезвие сверкнуло божественной остротой. Благородный рыцарь должен был бы заколебаться, но не выказал и тени сомнения. Он явно считал, что биться с топором и в доспехах против незащищённого противника, вооружённого только ножом, не зазорно, если этот противник — оптимен. Джереми был с ним согласен.
Рыцарь весело крякнул и выхватил из-за спины топор. У топора было двойное лезвие. Всё-таки не пойдёт против меня с мечом, понял Джереми; они откуда-то знают, что я фехтую. Реклама рекламой, но на лишний риск они не идут. Рыцарь нарочито медленно махнул топором — и вдруг будто сорвался с цепи. Ххх! — лезвие описало блестящий круг. Джереми едва успел уйти от удара. Острый, как бритва, топор свистнул у его левого виска.
Началось что-то вроде боевого танца. Топор метался, словно безумная птица. Джереми уходил от ударов, благо что полем боя была вся Красная Площадь. После минуты этой пляски он понял, что с рыцарем не всё гладко. Он надсадно, тяжко дышал и бил слишком быстро и слишком сильно для мужчины своей комплекции, и Джереми вдруг понял, на что это похоже — на старый сериал «Легенда». Друсс-Легенда вертел своим топором так же беззаботно, как этот гит. Вот только у актёра топор был бутафорский, а у рыцаря — стальной. Джереми помнил имя Друссова топора — Снага-Паромщик. Не знающий возврата…