— Выбирайте какие-нибудь свободные места. И сразу извиняюсь за творческий беспорядок, — сказал профессор, выхватывая из-под
уже приземлявшегося на ближайший стул Мол-дера пачку студенческих работ. Тот с трудом удержался от улыбки.
Разговор должен был начаться, как и положено при встрече однокашников, с долгих воспоминаний о старых друзьях и веселых временах учебы. Но Скалли, нарушив традицию, сразу взяла быка за рога:
— Фред, знакомься, это Фоке Молдер, мой сослуживец. Мы, собственно, к тебе приехали по делу.
Профессор улыбнулся:
— Неужели на той суперсекретной работе, которую ты получила после Академии, кому-то потребовалась консультация знатока мелких зверюшек?
— Ничего особенно секретного в нашей работе нет, — перехватил инициативу Молдер. — Просто мы занимаемся в основном довольно странными вещами, вплоть до мистики, и иногда нуждаемся в самых разных специалистах.
В глазах профессора загорелись веселые огоньки, и он, поправив очки, спросил:
— И какую мистику вы намерены мне предложить?
— Да нет, вопрос достаточно тривиален. Мне просто хотелось бы узнать от вас, может ли существовать неизвестный науке хищник в лесах штата Нью-Джерси.
Профессор взглянул на Молдера с некоторым удивлением.
— Неизвестный науке? Нью-Джерси подвергся значительному антропогенному воздействию, так что и с известными хищниками дело обстоит паршиво. Есть, конечно, несколько довольно крупных лесных массивов вдоль побережья…
— Именно о них и идет речь, — кивнул Молдер.
— Ну, знаете… Если бы этот хищник водился там в сколь-либо серьезных количествах, его бы давно обнаружили местные егери. Здесь все-таки не Африка и не Австралия и на карте белых пятен нет. Конечно, есть сумасбродная теория о возможности существования микропопуляцйй редких видов в ограниченном ареале, но…
Тут его перебила Скалли:
— Фред, а можно еще раз, но человеческим языком? Если не для меня, то хотя бы для Фокса.
Профессор кивнул:
— Да, конечно. Дело в том, что Нью-Джерси слишком населен. Крупные животные не всегда могут жить в близком соседстве с людьми. К тому же крупным хищникам, таким как кугуар, здесь просто не хватило бы пищи. Видите вон ту таблицу на стене? Это изображение экологической пирамиды. Она начинается с растений
и насекомых. А место хищника было бы вон там, на верхушке.
Молдер посмотрел на таблицу с некоторым удивлением.
— Однако здесь наверху изображен человек.
— Правильно, — кивнул профессор. — Дело в том, что человек — самое совершенное в своем роде существо. Он всеяден, способен селиться в самых разных ландшафтах и климатических зонах, притом изменяя ландшафты для своих нужд и воздействуя на других животных. Это воздействие и называется антропогенным. Притом на большинство видов соседство человека воздействует отрицательно. Приспосабливаются к нему очень немногие существа — например, те же крысы.
Скалли, предчувствуя длинную лекцию, уже начала проявлять нетерпение. Однако Молдер опередил ее:
— А может ли найтись существо, которое займет в этой таблице место этажом повыше и само включит человека в свой рацион?
— Вот как? — профессор взглянул на Молдера с интересом. — А вы уверены, что речь идет не о волке или другом известном звере?
— Уверен, — кивнул Молдер. — Скорее оно ближе к самому человеку.
— Хм… Дело в том, что любой хищник становится людоедом не с бухты-барахты, а по
вполне конкретным причинам. Например, оттого что не может больше добывать обычную пищу. Большинство известных зверей-людоедов имели какие-то увечья. Кроме того, для высших млекопитающих каннибализм вообще не характерен. Для приматов — в особенности.
— Это уже не важно, — вновь нетерпеливо перебила его Скалли. — Главное то, что, по твоим словам, в Нью-Джерси подобное существо незамеченным остаться не может.
Фред посмотрел на нее, как на торопливую студентку.
— С точки зрения классической биологии — да. По современным представлениям, популяция должна насчитывать довольно большое число особей, чтобы не вымереть в весьма короткий срок. Но есть еще криптозоология, которую многие мои коллеги считают лженаукой.
— Криптозоология? — переспросил Мол-дер. — «Скрытая зоология»?
— Да, буквально так. Целая наука, посвященная неоткрытым или считающимся вымершими животным. И среди ее адептов куча народу — от любителей искать чудовищ в шотландских и канадских озерах до весьма авторитетных ученых. Кое-кто из них всерьез считает, что некоторые животные могут существовать в очень ограниченных количествах, буквально балансировать на грани вымирания. И конечно, обнаружить их гораздо труднее, чем енотов или
лисиц. Существует куча литературы, посвященной встречам с человекоподобными существами в различных частях света, и в Америке в том числе.
— А как ты сам считаешь, Фред, может ли подобное существо жить где-нибудь в районе Атлантик-сити? — не удержалась от вопроса Скалли.
— Я? — профессор вполне студенческим жестом подергал себя за хвостик. — Коллеги могут меня назвать авантюристом от науки, но я думаю, что исчезающе малая вероятность все-таки есть. Правда, свидетельства очевидцев никто, кроме охотников за сенсациями, не воспринимает как доказательства. Биология — строгая наука, и для нее необходим хотя бы один добытый экземпляр. Но если он окажется в руках ученых, это станет значительнейшим открытием двадцатого века. Так что можете обращаться ко мне, если потребуется какая-то помощь. Я буду только рад.
— Вы говорили, что о диком человеке есть немало книг, — заметил Молдер. — Может быть, заодно порекомендуете, где их найти?
Профессор посмотрел на часы.
— Я думаю, библиотека еще не закрылась. Так что могу проводить вас прямо сейчас.
— И заодно меня до машины, — сказала Скалли, тоже скользнув взглядом по циферблату. — Кажется, я уже начинаю опаздывать.
Она была немало раздосадована подобным исходом беседы и думала про себя: «Ну вот, спелись, два фанатика».
Атлантик-сити
22 августа 1993
Вечер
Примерно в половине восьмого Молдер отложил очередную кипу ксерокопий и задумался. Предоставленные Даймондом статьи помогли Призраку лишь в одном — он окончательно убедился в существовании неведомой твари. То есть даже не убедился, поскольку привык доверять виденному своими глазами, а просто победил и загнал в угол все возникшие сомнения. Итак, даже если отбросить две трети имеющихся материалов, явно смахивавших на газетные утки, остальное вполне согласовалось с его собственными наблюдениями. Не могли люди, которых ученые мужи даже очевидцами именовали в кавычках, сами придумать внешний вид, описать поведение, легкость движений — все то, что Молдер наблюдал собственными глазами… Правда, большинство описанных случаев встречи с «большеногим», как его окрестили репортеры, происходило все-таки в значительно более дикой местности, чем Нью-Джерси. Но разве не мог здешний «дьявол», обитающий
рядом с человеческим жильем, просто стать более осторожным, в остальном не изменив привычек?
Непонятно было одно: почему все-таки странное существо вдруг взялось за своих соседей? «Людоедами просто так не становятся», — говорил профессор. Тогда что заставило «дьявола» напасть на человека? Молдер чувствовал, что бродит вокруг да около разгадки, но для появления ответа не хватало нескольких деталей. И это раздражало, заставляя проводить время в ожидании непонятно чего.
Из этого неприятного состояния Молдера вывел телефонный звонок. Он взял трубку и услышал:
— Алло! Мистер Молдер?
— Да! — Фоке мгновенно напрягся, пытаясь вспомнить, кому принадлежит смутно знакомый голос.
Но собеседник помог ему:
— Это Булль, Питер Булль, егерская служба Нью-Джерси. Помните?