Малколм почувствовал, как им вновь овладевает колючий ледяной страх. Страх даже не перед неприятным разговором с Джессикой (который, кстати, так и не состоялся), а перед ней самой.
К тому времени, как стиральная машина закончила работу, до рассвета оставалось всего ничего, и, конечно, никакой возможности хоть как-то выспаться у Малколма не было. Так что он решил вовсе не ходить на занятия, тем более что по вторникам там эта проклятая физкультура.
Поднявшись в комнату, он разделся и влез под одеяло, чуть не застонав от удовольствия — так хотелось спать. Но, едва он заснул (как ему показалось), как его принялся расталкивать Рик.
— Отвали, — промычал Малколм, не открывая глаз. — Я не пойду сегодня на занятия.
— Занятия, вообще-то, кончились, — насмешливо поведал Рик. — Сейчас пять часов вечера. А ты, стало быть, все это время так и дрыхнешь? Я уж решил проверить, живой ли ты.
— Что? — Малколм распахнул веки. — Хочешь сказать, что я сплю уже 12 часов?!
— Посмотри, если не веришь, — Рик продемонстрировал время на своем смартфоне. — Можешь свериться со своим, если думаешь, что я прикалываюсь.
— Ладно, ладно, — Малколм сел на кровати и зевнул. Он и впрямь пристрастился в последнее время спать подолгу, но то было время, проведенное с Джессикой, а сейчас — просто потерянное впустую. Однако вместо того, чтобы возмутиться, он лениво подумал: «Ну и черт с ним». — Что нового в универе?
— Физкультуры сегодня не было, — сообщил Рик. — Тренер руку сломал.
— Как удачно я туда не пошел, — пробурчал Малколм, и тут же в его мозгу мелькнула мысль: «Случайность ли это? Говорил ли я Джессике, как ненавижу физкультуру? Конечно, говорил, и не один раз!» Тут он почувствовал, что мочевой пузырь, деликатно дождавшись пробуждения хозяина, теперь решительно напоминает о своих правах, и поплелся в ванную.
Впрочем, сонливость быстро отступала. Ни горло, ни голова не болели, насморка тоже не было — похоже, благодаря адреналину и долгому сну он все же благополучно пережил ледяное купание, воспоминание о коем, впрочем, сразу же подпортило ему настроение. Умываясь перед зеркалом, он рассматривал пластырь на шее. Пожалуй, хорошо, что никто, кроме Рика, не видел его в таком виде.
— Но это еще не самое интересное, — продолжал Рик, когда Малколм вернулся в комнату и принялся одеваться. — У медиков настоящий шухер с связи с сегодняшней находкой в парке. Ах да, ты ведь не в курсе? Представь себе, сегодня с утра одна бойкая пожилая леди выгуливала там свою собачку. Ну, она всегда так делает. И вдруг эта собачка срывается и убегает в кусты. Хозяйка, конечно, подумала, что она погналась за каким-нибудь бурундуком, что эта псина тоже делала уже не раз, никого так и не поймав, ибо она сама не сильно крупнее бурундука…
— Короче! — Малколм, у которого снова похолодело в животе, потерял терпение.
— Короче, на сей раз она притащила из кустов кое-что поинтереснее, чем бурундук, — сообщил Рик, пристально глядя на соседа. — Сначала старушка подумала, что это какая-то маска к Хэллоуину. Но это оказалось самое настоящее лицо. Человеческое. Срезанное ножом с головы. Ты представляешь? Старушка чуть сама не отдала концы, когда поняла, что именно отобрала у своей любимицы. Потом, конечно, бросилась звонить 9-1-1. Ее отпоили лекарствами, а лицо увезли на экспертизу.
— И при чем тут медицинский факультет? — спросил Малколм, надеясь, что его голос звучит достаточно равнодушно.
— В прошлом уже случались подобные шутки, когда кто-нибудь из студентов похищал из анатомички части тел. Иногда — чтобы попугать кого-то, или изготовить себе сувенир, типа настоящий череп, как у врачей средневековья. Иногда в качестве задания для вступления в братство, хотя официально оно подобные вещи не одобряет, но фантазия некоторых кураторов выходит за рамки правил… Тем более, лицо все в язвах от какой-то болезни, так что похоже, что именно от медиков утечка. Но в этот раз полиция особенно зла, потому что бросать такие вещи в парках — это хуже, чем просто утаскивать их из морга. Бабку, по правде говоря, и в самом деле чуть инфаркт не хватил — не будь у нее с собой лекарства, приезда медиков могла и не дождаться… Да и если бы играющие дети такое в кустах нашли, тоже приятного мало. В общем, начальник полиции гневно звонит декану медфака — мол, уймите, наконец, своих шалопаев, тот, особо не разбираясь, тоже, в свою очередь, устраивает разнос… сделавшему это предлагают сознаться самому, иначе отчисление… никто, естественно, не сознается… но дальше самое интересное. Труп или голову со срезанным лицом ищут в анатомичке и не могут найти. Ну это ладно, подобные материалы не хранят вечно, могли уже списать и кремировать… Но вот буквально полчаса назад один парень скинул в нашу закрытую рассылку инфу от копов, пока неофициальную, разумеется… Короче, в тканях лица не найдено никаких признаков бальзамирования, как было бы с учебным пособием. И срезано оно не с трупа. А с живого человека. Вот так, — закончил Рик и вновь пристально уставился на Малколма.
— И что ты на меня так смотришь? — не выдержал тот.
— Ну как, — пожал плечами Рик. — Сопоставим факты. Каждую ночь ты ходишь в парк… ну да, ты ходишь туда встречаться с духом мертвой девушки, но эту часть мы опустим. Важно, что вчера, точнее, уже сегодня ты возвращаешься гораздо раньше обычного. С порезом на полшеи. Тут же, среди ночи, бросаешься мыться и стирать всю свою одежду. А утром в том же парке находят… часть тела человека, которого заживо кромсали ножом. Примерно таким, какой лежит у тебя в рюкзаке. Уж извини — пока ты дрых, я туда заглянул, не удержался. При этом некоторое время назад ты говорил, что в случае твоего исчезновения надо искать человека с кожной болезнью на лице. И как раз такое лицо и находят в парке. Что я должен обо всем этом думать, Малколм? А главное — что об этом должна думать полиция?
«Черт тебя подери, Рик! — тоскливо подумал Малколм. — Надо было согласиться на предложение Джессики!»
— Это не тот нож, — сказал он вслух, радуясь, что может уцепиться за безусловную правду. — Я купил его недавно в местном охотничьем магазине и ни разу им не пользовался. Любая экспертиза это подтвердит.
— Значит, где-то есть и тот нож? — прищурился Рик.
— Ну разумеется, есть! — фыркнул Малколм. — Если с парня срезали кожу, должно существовать и орудие, которым это сделали. Но ко мне все это не имеет никакого отношения.
— В таком случае, что с тобой произошло этой ночью, Малколм?
Он молчал. Придумывать что-то на ходу — лучший способ запутаться в показаниях. В конце концов, он ведь не обязан отвечать, не так ли?
— Я тебе помогу, — предложил Рик. — Едва ты в очередной раз расположился на скамейке, на тебя напал какой-то маньяк с ножом. Но ты сумел от него отбиться. Тогда он отправился искать другую жертву… и в конце концов нашел. Так все было?
Малколм испытал сильное искушение сказать «Да!», но удержался. Эта удобная версия слишком походила на ловушку. Если он дрался с маньяком, значит, может его описать полиции, более того, должен это сделать…
Вновь не дождавшись ответа, Рик произнес, понизив голос:
— Это был тот парень, который тогда следил за тобой, ведь так? Только вы двое ходили туда ночью. Это она велела тебе сделать это с ним?
— Никто мне ничего не велел! — взорвался Малколм. — И ничьих лиц я не резал! — это звучало лучше, чем «я никого не убивал»; Малколм все же предпочитал правду лжи, насколько это возможно. — Но и отчитываться перед тобой не обязан! А если ты хочешь приплести полицию, то вспомни, что им и с тобой есть о чем поговорить!
— Уверен, что и о смерти Кевина ты знаешь больше, чем говоришь, — прямо заявил Рик. — То есть о настоящей причине его смерти. Ты, конечно, не мог убить его сам, у тебя нет машины, и ты не стал бы подставляться, беря для этого чужую. Но она как-то подстроила его смерть, — Рик чуть помолчал и добавил: — Ее надо остановить, Малколм. Рано или поздно она убьет и тебя — подумай хотя бы об этом, если тебе наплевать на других.