Малколм хотел резко ответить, но что-то удержало его. Возможно, то, что слова Рика пересеклись с его собственными опасениями.
— Я расскажу тебе, — внезапно сказал он после паузы, — если ты пообещаешь сохранить это в тайне.
— Я не могу обещать, не зная, о чем речь, — возразил Рик. — Если мое молчание поставит под угрозу чужие жизни…
— Нет. Наоборот.
— Н-ну допустим, обещаю, — пробурчал Рик после короткого раздумья.
— Это действительно был тот тип с кожной болезнью, тот тип, что следил за мной, и он же — Брант, последний и главный из виновников смерти Джессики. На самом деле он не умер… то есть не умер тогда, просто спрятался под чужим именем. Он надеялся, что это ему поможет спастись от возмездия Джессики… зря надеялся. Теперь он пытался вымолить у нее прощение через меня, а потом решил, что сможет искупить свою вину, срезав собственное лицо, которым некогда гордился. Полиции было бы трудно в такое поверить, но ты-то уже знаешь, что сделали Макмердон и Каттеридж… Когда же он понял, что даже это не помогло, то совсем обезумел и бросился на меня с ножом. Мы боролись, и в итоге его нож воткнулся ему же в горло. Вот и все. Это был последний враг Джессики, и он получил по заслугам. Больше никто не умрет.
«Надеюсь!» — добавил Малколм мысленно. Возможно, этим рассказом ему хотелось успокоить не столько Рика, сколько самого себя…
— Где его тело? — спросил Рик.
— Не имеет значения, — отрезал Малколм. «Я уже и так рассказал слишком много, и если ему вдруг все-таки вздумается сделать анонимный звонок в полицию…»
— Но он точно мертв?
— Мертвее не бывает.
Рик некоторое время молчал, затем задумчиво произнес:
— Интересно, а он не может мстить после смерти?
— Насколько я понимаю, нет, — ответил Малколм. — Никто из них не может. То, что произошло с Джессикой после смерти, уникально. Ну, может, не в буквальном смысле, но, по крайней мере, такое случается очень редко. Одного лишь насильственного характера смерти недостаточно, тут еще какие-то факторы…
Интересно, какие, подумал он. Неужели эта смехотворная глупость с кровавой пентаграммой, о которой никто даже и не думал, все-таки сработала? И вышло так, что девственница, перерезавшая себе горло в центре пентаграммы, принесла в жертву сама себя — и обрела в результате особые посмертные способности? Или ключевую роль сыграло что-то еще? Какая-нибудь генетическая особенность? Хотя у ее ближайших родственников такое не проявилось… Ответа на этот вопрос, похоже, не знала даже сама Джессика.
— Не ходи туда сегодня, — сказал Рик, помолчав какое-то время.
— Я и не собираюсь, — искренне ответил Малколм. — Не хочу столкнуться там с полицией. Особенно после заката. Если они считают, что в парке орудует маньяк, вполне могут оставить там наблюдение.
— Вот и правильно, — одобрил Рик.
— Тебя так волнует моя безопасность? — криво усмехнулся Малколм.
— Если тебя арестуют, меня, как твоего соседа, тоже будут допрашивать. Оно мне надо? — пожал плечами Рик.
«Очень хорошо, — подумал Малколм. — Понимание взаимной выгоды куда надежней всяких там товарищеских чувств».
Как он узнал позже, зайдя на сайт городских новостей, полиция вообще закрыла весь парк «в связи со следственными действиями». Ищут тело, догадался Малколм. Или… может быть, даже живого Бранта — у них ведь нет доказательств, что человек, лишившийся лица, мертв. Они даже могут считать, что маньяк держит свою изувеченную жертву где-нибудь на территории парка — в каком-нибудь сарае с инвентарем или в специально выкопанной землянке…
Полиция нашла труп на следующей день, когда Малколм сидел на занятиях, в очередной раз пытаясь отвлечься от посторонних мыслей и сосредоточиться на учебе. Получалось у него не очень хорошо, поэтому он то и дело вылезал в интернет со своего телефона и смотрел новостной сайт. Оттуда он узнал, что полицейские обследовали берег озера с собаками и нашли место, где тело затащили в воду («Моих следов там тоже хватало», — обреченно подумал Малколм). Дальнейшее было уже делом техники. Представитель полицейского департамента подтвердил, что личность убитого установлена, но от прочих комментариев отказался, заявив лишь, что следствие прорабатывает разные версии. Парк вновь был открыт для публики, но Малколм вновь не решился соваться туда даже в дневное время.
История о зверском убийстве в любимом многими горожанами парке, понятно, наделала много шума и еще несколько дней оставалась в центре внимания общественности; так что полиции, до сих пор не имевшей подозреваемых, пришлось-таки озвучить официальную версию (это было сделано в пятницу). Мистер Пеппино, постоянно проживавший в штате Нью-Йорк и ранее сам отбывший тюремное заключение, предположительно стал жертвой мести со стороны криминальных кругов. В результате их предыдущего нападения погибла его жена, а теперь преступники добрались и до него самого. Полиция продолжает розыск подозреваемых, однако, скорее всего, те уже покинули территорию города и штата. Были даже приведены приметы (весьма скудные) четырех мужчин, некогда составленные, как понял Малколм, со слов Люсиль.
Настоящее имя Бранта публике сообщено не было (хотя, разумеется, полиции не составляло труда его установить). Версий, связанных с университетом, соответственно тоже не прозвучало.
— Ну естественно, — прокомментировал это Рик, сидя с ноутбуком на своей кровати; на сей раз он не переключал звук на наушники, понимая, что Малколм захочет услышать этот репортаж. — Им выгодней представить общественности дело как некие разборки между залетными членами итальянской мафии, которые никак не касаются честных жителей города. Убийцы сделали свое дело и убрались, наш замечательный город и парк по-прежнему безопасны.
— Но это отнюдь не значит, что полиция и в самом деле считает эту версию основной и сняла наблюдение за парком, — вяло возразил Малколм. Он валялся на кровати, глядя в потолок; в последние дни, несмотря на, казалось бы, куда более комфортные условия для сна, нежели на скамейке в холодном парке, он никак не мог нормально выспаться, когда бы ни ложился. Сперва он подолгу не мог заснуть, мучительно ворочался, то и дело переворачивая слишком теплую подушку (но пользоваться снотворным все-таки не хотел, боясь, что тогда вообще разучится спать без таблеток), а потом никак не мог заставить себя проснуться, кое-как выползал из кровати с тяжелой головой и тошнотой в груди и потом клевал носом на лекциях. «Должно быть, — рассуждал он, — я уже так привык спать на холоде, что в помещении мне теперь слишком жарко и душно». Он бы открывал на ночь окно полностью, но Рика подобное едва ли привело бы в восторг. В эту пятницу он проснулся с головной болью и сжевал таблетку аспирина, которая вроде бы помогла, но к концу занятий голова разболелась снова. Добредя до общаги, он принял еще одну таблетку и теперь ждал, когда она подействует; пока же мысль о любом действии, в том числе и чтении с экрана, вызывала у него отвращение.
— Да уж, лучше тебе туда не соваться, по ночам, во всяком случае, — охотно согласился Рик и вдруг, оторвавшись от монитора, пристально уставился на соседа. — У тебя кровь.
— Это была само… — раздраженно начал Малколм, в контексте предыдущего воспринявший слова Рика как напоминание о совершенном убийстве, но тут до него дошло, что сосед говорит буквально. — Где? — он потрогал шею, хотя порез затянулся еще два дня назад, и сейчас рука тоже осталась чистой.
— Из носа.
Малколм провел пальцем над губой и на сей раз ощутил теплое и влажное. Палец, поднесенный к глазам, оказался весь в крови.
— Давай быстрее в ванную, — продолжал Рик, — а то всю кровать перепачкаешь.
Малколм, прижав ладонь к носу, последовал совету. По пути в ванную, однако, кровь несколько раз все же капнула между пальцами на пол. Когда он наклонился над раковиной, кровь закапала туда с частотой весенней капели в день резкого потепления.
— Промой холодной водой и задери нос повыше, а потом затолкай туда вату, — инструктировал из комнаты Рик. — У тебя есть вата?