Миазмы тьмы создадут точки прорыва, а уже потом можно самому почувствовать и усилить тьмой всё воинство. Зачем жалеть срок жизни мяса, если они не переживут этих суток. Это предел, если их отправлять в атаку.
Износ у дино при прямой подпитки повышается в геометрической прогрессии. Вряд ли больше часа они так смогут стрелять, да почти без задержки. Десяток секунд на формирование снаряда. Разве это много?
Участившийся артиллерийский обстрел не понравился защитницам. Магички переключились на разные защитные манипуляции. Как прямые энергетические подпитки уже готовых защит, так и коллективное создание разных препятствий.
Лучше всего получались земляные и каменные стены, но вот печалька, бронебойный эффект держится несколько секунд, что позволяет ему твёрдые тела проходить слишком легко. Коррозийный эффект в этой ситуации похож на смазку.
— Оу май. — прикрыл рукой я место где должен быть рот, скрытый за шлемом.
Первый снаряд прошёл препятствие и таки добил бронебойным эффектом прочность барьера, смог частично проникнуть в зачарованную кладку. Этого хватило, чтобы уже фугасный взрыв расхуячил к ебяням часть стены.
Спустя десять секунд долетел второй снаряд от главной пушки и один с меньшего калибра.
Магички не успели правильно отреагировать, чем допустили создания пятиметрового прохода. Взрывы разметали куски стены в разные стороны, а миазмы начали их пожирать и оплавлять, так как были изначально замешаны на магматические сгустки.
После первой точки прорыва образовались вторые и третьи.
Тварей слишком дохуя, лучницы, даже развитые воительницы не могли всех скосить издали.
Не было таких самоубийц, что решили бы стать на пути орды. Сейчас каждая тварь вступила на уровень пика золотого ранга, а местами могла перейти на платиновый, но там жизнь сокращалась до минут.
Маги же, а что им? У них и так проблем дохуя. Попытки заделать проходы, столкнулись с работой малых калибров, полностью разъебывая заплатки.
Главный же калибр переключился стрелять по нетронутым обелискам. Точнее я переключил. Надо же отвлечь главную огневую мощь противника, чтобы слишком сильно не разошлись и не убили много мяса до основного веселья.
Каждая моя тварь или гоблин напитанные тьмой — это мои глаза и уши. Я уже мог насладиться лицами защитниц. Их неверие и решимость сражаться так переплетались между собой, порождая забавные мордочки.
Слишком слабые леди заслона, просто подыхали погребенные под когтями и зубами тварей, реже от клинков полуразумных гоблинов. Их было гораздо меньше, нежели тёмных уродцев.
— Мы все взаперти скованы болью. — мелодия заиграла в голове, а я спрыгнул на землю.
Начал идти, постепенно ускоряя шаг.
— И вся вод в миг окрасилась кровью. Что ты сделаешь? И как справишься с болью?
Земля взорвалась, а я стремительно полетел над полем сражению. Использовал тьму и огонь, создавая маленький взрыв ускоряя себя ещё сильнее. Взрывной пафос в студию!
— Если вода вся окрасится кровью? — сказал я, как приземлился на целую часть стены, напрочь пробивая барьер.
Оплетающие внешний слой брони концентрированные миазмы тьмы, даже не заметили преграды.
— Монстр!!! — заорала какая-то воительница, но…
— Взгляни в глаза мне.
Резкое движение рукой и шея девушки оказалась в когтистой перчатке. Она вцепилась в мою руку с ужасом глядя в горящие тёмно-бордовым светом глазки.
— Соври, что всё в порядке. Что здесь люди счастливы. И что жить здесь так сладко.
Слова оканчиваются хрустом шейных позвонков, а на землю падает сломанная кукла.
— Тварь! — мне в спину нанесли сильный удар.
Действительно сильный, более слабая женщина, что попала под косвенное воздействие пошатнулась и чуть не упала со стены.
Я же повернул голову продолжая для невольных слушателей и зрителей концерт.
— Жаждал свободы… Но система проста тут.
В правой руке формируется костяной клинок, усиленные тьмой мышцы, позволяют сделать стремительный рывок и вот катится голова наглой девки. Кровь…
— Здесь навесят оковы. Как услышишь ты в дверь стук.
Не останавливаясь на одной жертве. Я пустился в танец, отсекая дамам ненужные им конечности. Стараясь сделать всё как наиболее кровавее, к столь сладкому припеву.
— Мы все взаперти скованы болью. И вся вода в миг окрасилась кровью.