С. Ш.
Джиадэ
…Лугин – Псевдоним, как указывает И. Е. Лощилов, был образован от фамилии второй жены А. Э. Беленсона, Е. Е. Лугиной (1909–1967) и одновременно отсылал к художнику Лугину, герою незавершенной повести М. Ю. Лермонтова «Штосс» (см. ниже), обыгрывающейся в «Джиадэ». Под этим же псевдонимом, впервые использованным в газетной рецензии 1927 г., Б. приобрел известность как поэт-песенник; он же высечен на надгробном камне, под которым похоронен писатель на Ваганьковском кладбище в Москве.
Фаине Александровне Глинской – Ф. А. Глинская (1892–1970) – актриса, первая жена А. Э. Беленсона. Ей посвящен первый поэтический сборник автора «Забавные стишки» (1914) и ряд других произведений Б. Известен ее портрет работы Н. И. Кульбина (1868–1917).
Из книги «Египетская предсказательница» – Под заглавием «Египетская предсказательница (Опыт гностического повествования)» в 3-м выпуске редактировавшегося Б. альманаха «Стрелец» (СПб., 1922) был опубликован рассказ Б., примыкающий к первой части «романа ни о чем» (см. приложение).
«Так поэма… дураками» – Цитируются (с искажениями) черновой и беловой варианты отрывка А. С. Пушкина «Участь моя решена» (1830): «Так поэма, обдуманная в уединении, ночью при свете луны, <…> потом печатается в сальной типографии, продается в книжной лавке, читается лакеями и критикуется в [Север-н<ой> Пчеле] дураком…»; в беловой рукописи: «Так поэма, обдуманная в уединении, в летние ночи при свете луны, продается потом в книжной лавке и критикуется в журналах дураками». Пушкинский отрывок вводит в роман «ангелический» мотив: «..мой ангел – она моя!..» Эпиграф, как показали журнальные отклики на книгу Б., оказался пророческим.
«Бесконечно трагичен… высекли» – Цитируется (с искажениями) главка «Нечто о вранье» из «Дневника писателя» Ф. М. Достоевского (1873): «Бесконечно трагичен образ этой барышни, порхающей с этим молодцом в очаровательном танце и не знающей, что ее кавалера всего только час как высекли и что это ему совсем ничего», отсылающий читателя к повести Н. В. Гоголя «Невский проспект» (1835). Тем самым Б. указывает читателю на роль «Невского проспекта» как претекста романа и одновременно напоминает о немаловажной, в контексте «Джиадэ», фразе, сказанной чуть выше Достоевским: «В России истина почти всегда имеет характер вполне фантастический». Образ высеченного поручика Пирогова предвосхищает садоэротические намеки, разбросанные далее в романе.
…поэма, весьма романтически названная – Имеется в виду поэма А. Белого (1880–1934) «Первое свидание» (1921), повествующая о мистической влюбленности автора в меценатку и деятельницу культуры М. К. Морозову (18731958) на фоне воспоминаний о жизни Москвы рубежа веков. Значительное место в поэме, восходящей к «Трем свиданиям» В. С. Соловьева (см. ниже), уделено описаниям семейства Соловьевых. Именно указанные поэмы, а также «симфонии» Белого – многоплановые произведения, сочетающие «земные» и «небесные» аспекты, бытовые подробности и глубокие мистические переживания, нередко обрисованные в ироническом ключе – предопределили многие особенности построения и фабульные ходы романа Б.
…Генриха – Имя героя не просто немецкое, но родом из немецкого романтизма: оно напоминает о Гейне, Клейсте (новелла «Маркиза д’О» с ее «ангельско-демонскими» обертонами и героиней по имени Джульетта), Генрихе фон Офтердингене Новалиса и Гофмана и т. д. В то же время, упомянутое сразу после прозрачной отсылки к А. Белому, оно неизбежно вызывает в памяти романтико-мистическое подобие Белого – Генриха из «Огненного ангела» (1907) В. Я. Брюсова (1873–1924).
«Наблюдения холодного ума» – Из посвящения к «Евгению Онегину» (1823–1831) А. С. Пушкина: «…собранье пестрых глав <…> Ума холодных наблюдений / И сердца горестных замет».
«Новая проза отметет вещи…» – Этот отрывок-манифест (до слов «успеха у большинства») с небольшими разночтениями практически буквально повторяется в статье «Ангелы, люди, вещи», опубликованной Б. под псевд. ЛЪЪе в газ. «Жизнь искусства»(1922. № 49 (872), 12 дек. С. 3). Отмежевываясь от «вещей с большой буквы», Б. отворачивался от многих литературных течений начала 1920-х гг. с их устремленностью к «вещности» и воспеванием технического прогресса. Ср. название конструктивистского журн. И. Эренбурга и Э. Лисицкого «Вещь» (1922); на конструктивизме Б. особо останавливается в газетном варианте: «Введение техно-химического словаря в композицию художественного произведения – мещанство готтентота. <…> Увлечение завоеваниями техники, все эти “конструктивизмы” – детская болезнь». Противопоставление литературы, трактующей внешне «ничтожную» духовную и душевную жизнь искусству, «равняющемуся по радио, пару и электронам», было актуализировано всем ходом литературного процесса 1920-х гг. и тем взрывом «трагического индивидуализма», что прозвучал накануне провозглашенного в СССР «великого перелома» в «Зависти» (1927) Ю. К. Олеши (1899–1960), «Козлиной песни» (1927) К. К. Вагинова (1899–1934), «Египетской марке» (1928) О. Э. Мандельшама (1891–1938) и др. произведениях.