…предом – Т. е. председателем домового комитета.
…Усатов-Мусатов… евразийцы… Усольцева-Веселаго – Сплетены «чеховские» фамилии на Ус- (причем к ним присоединяется и распространенное в то время определение «услужающий») и упоминание нашумевшего в 1920-е гг. эмигрантского движения «евразийцев» (П. Н. Савицкий, Н. С. Трубецкой, Л. П. Карсавин, П. П. Сувчинский, Г. В. Флоровский и др.). Как установил И. Е. Лощилов, в справочнике «Вся Москва» (1927)», помимо самого автора, действительно значились врач-хирург Н. Ф. Усольцева-Веселаго и артист П. И. Усатов-Мусатов. С другой стороны, последняя фамилия могла быть навеяна фамилией художника-символиста В. Э. Борисова-Мусатова (1870–1905). До выхода «Джиадэ» в свет Б. едва ли мог ознакомиться с автобиографической кн. В. А. Гиляровского (1855–1935) «Мои скитания» (1928), где писатель вспоминает о своем деде, сменившем фамилию «Усатый» на «Мусатов».
Чудодейственная краска… Яковом Рацером – Назойливая НЭПовская реклама всевозможных косметических средств привлекала внимание не одного Б.; ср. гл. IV «Двенадцати стульев» И. Ильфа и Е. Петрова (1927, первая публ. 1928), где перечислены «крем Анго, против загара и веснушек», «пудра Рашель золотистого цвета» и т. д. вплоть до знаменитой краски для волос «Титаник». Предприниматель Я. Рацер был известен в Москве 1920-х гг. как «король древесного угля», воспевавший свой товар в незатейливых стихах.
…крематориуме… в Москву, где славилось учреждение, рекламировавшее себя – Первый московский крематорий (Донской крематорий) был открыт в начале октября 1927 г.; далее пародируются наводнившие газеты и журналы статьи, пропагандировавшие кремацию. Ср. также пассаж о крематории в «Искусственной жизни» (с. 70), предвосхищающий Ильфа и Петрова: «Если бы Свифт <…> имел возможность ознакомиться с недавно опубликованными “временными правилами о порядке сожжения трупов в петроградском государственном Крематориуме”, где исчерпывающе точно говорится, что “сожженным имеет право быть каждый умерший гражданин” (каждый: стало быть – и писатель!), то он с с отличающей британцев способностью к логическим суждениям, наверное, признал бы доказанным, что у русского писателя нет никаких оснований считать себя бесправным! Из тех же “правил” Свифт усмотрел бы, что пепел русского писателя без всякий препятствий может быть установлен даже в “колумбариях” Крематориума».
…Институт мозгов… бараньи мозги – Еще один злободневный и крайне опасный намек, задевающий самого вождя мирового пролетариата. В 1927 г. немецкий нейробиолог О. Фогт (1870–1959) выступил с отчетным докладом о результатах своих двухлетних исследований мозга В. И. Ленина в специальной лаборатории, которая в 1928 г. была преобразована в Институт мозга. Фогт, чьи исследования щедро финансировались советской властью, сообщал о «резкой разнице в структуре мозга Ленина и обычного человека» и «несравненно большей материальной базе» умственной жизни Ленина. «И проверка получаемых впечатлений Ленина были гораздо выше: ощущения и впечатления, получаемые в одном месте, исправлялись и пополнялись целым рядом ярких пирамидальных клеток с их соединительными отростками. Так профессор Фогт объясняет основные черты психики Ленина, его гениальность, его способность быстро разбираться в сложных положениях и вопросах и его способность к быстрой акции» (Известия. 1927, 15 ноября, № 261. С. 4). Эти утверждения были немедленно подхвачены советской прессой и вскоре мозг Ленина был объявлен «прототипом мозга грядущего сверхчеловека» (Мелик-Пашаев Н. Человек будущего. В свете современных достижений биологии и медицины // Жизнь и техника будущего. Социальные и научно-технические утопии. М.-Л., 1928. С. 367368; см. также Спивак. М. Мозг отправьте по адресу. М., 2010). Вполне вероятно, что в описании «бараньих мозгов фри» у Б. сказались несколько утрированные впечатления иллюстратора его произведений и 3-го выпуска альманаха «Стрелец» художника Ю. П. Анненкова (1889–1974), видевшего мозг Ленина после извлечения: «Прежде всего поразила стеклянная банка, в которой лежал заспиртованный ленинский мозг <…> одно полушарие было здоровым и полновесным, другое, как бы подвешенное к первому на тесемочке, – сморщено, скомкано, смято и величиной не более грецкого ореха. Через несколько дней эта страшная банка исчезла из Института и, надо думать, навсегда» (Анненков Ю. Дневник моих встреч: Цикл трагедий. Л., 1991. Т. 2. С. 253).
Узнаю кобыл блудливых… – Пародируется переводной отрывок А. С. Пушкина «Из Анакреона» (1835): «Узнают коней ретивых / По их выжженным таврам <…> Я любовников счастливых / Узнаю по их глазам».