Став Пророком, Мухаммад в течение десяти лет только проповедовал, не сражаясь и не взимая откупа.[512] Ему было велено избегать конфликта и проявлять терпение. Аллах тогда разрешил ему переселиться из Мекки в Медину и дать бой. Потом Он повелел ему сражаться с теми, кто сражался с ним, но щадить тех, кто, не последовав за ним, с ним не сражался. После этого Он повелел ему сражаться с «многобожниками»[513] до тех пор, пока вся религия не будет принадлежать Аллаху. Получив повеление вести джихад, он столкнулся с тремя категориями неверных — теми, с кем можно договариваться о перемирии, теми, с кем ведется война, и теми, кто платит откуп. Ему было велено заключить договор с первыми и соблюдать его до тех пор, пока они тоже будут его соблюдать. В случае опасности измены с их стороны, ему следовало приостановить действие договора, но не сражаться с ними — до тех пор, пока у него не будет уверенности в том, что они нарушили соглашение. И с теми, кто так поступал, ему было велено сражаться. Когда была ниспослана сура «Бараа»,[514] в ней было сказано как поступать с каждой из категорий неверных: ему было велено сражаться с его врагами из числа людей Писания до тех пор, пока они не заплатят откупа или не примут ислам, и вести беспощадный джихад против неверных и лицемеров. Джихад против неверных он вел мечом и копьем, а против лицемеров — доводом и словом.
Исламисты хлопают дверью?
Уважаемый читатель, вы перевернули последнюю страницу «политического романа», написанного одним из самых оригинальных и остроумных аналитиков Европы. Исследование Жиля Кепеля не нуждается в дополнительных похвалах. Мало кто столь досконально владеет мусульманской фактурой и столь виртуозно излагает свои мысли.
Всё это, однако, не означает, что высказанные французом соображения — истина в последней инстанции. Сам Кепель, будучи блестящим полемистом, готовым отстаивать до конца свои идеи, прислушивается, тем не менее, и к мнению язвительных оппонентов.
Солидаризируясь во многом с автором «Джихада…», попробую высказать некоторые собственные соображения, порою идущие вразрез с авторскими.
«(…) на наших глазах, — пишет Кепель, — близится к завершению целый исторический цикл: как мы увидим, исламистские движения вступили в фазу заката. (…) эра исламизма — период с начала 70-х годов (кстати, страницей ниже он датирует старт этой «эры» началом 80-х. — А. М.) и до конца XX в.». Таков главный постулат Кепеля, заявленный во Введении и красной нитью проходящий через всю книгу.
Да, если рассматривать в качестве исключительной цели исламистов — захват власти, то их провал очевиден. Достаточно вспомнить о судьбе талибского эмирата в Афганистане, упадке религиозного революционаризма в Иране, неудаче исламистов в Судане, Алжире, Ферганской долине, Чечне, между прочим…
Но вот интересно, могли ли исламисты вообще рассчитывать именно на такого рода успех, т. е. на построение эффективного, рассчитанного на исторически длительный срок, функционирующего на основе заявленных ими принципов исламского государства? Можно ли всерьез полагать, что шариат способен стать конституционной основой для государства, и возможно ли сотворение эффективной системы с помощью полусредневековых регламентации и запретов?
За исключением самых упертых фанатиков, в это не верили и сами исламисты.
Так что провал сформулированной в таком виде конечной цели исламистов был априорен. Констатация его краха не содержит ничего принципиально эвристического.
Обреченность исламистов подтверждает и то обстоятельство, что, даже оказываясь у власти, исламские радикалы оказываются неспособны решить ни одной из кардинальных социальных и экономических проблем общества. Наоборот — строгое соблюдение ими их же собственных лозунгов возврата к буквалистскому следованию исламскому образу жизни, связанному с ограничением, вплоть до полного запрета заимствований элементов иной культуры, ограничивает мобильность общества, сдерживает инициативу граждан, усиливает изоляцию страны от остального мира. Что, замечу, страшит мусульманские правящие элиты, в том числе традиционного характера. В 1997 году, выступая в Тегеране на саммите Организации Исламской конференции, наследный принц Саудовской Аравии Абдулла предостерегал, что «быть изоляционистом становится непозволительной роскошью…».[515] В глазах большей части мусульманского мира пуританско-исламистский тип государственного устройства выглядит сомнительной мутацией, о чем можно судить по отношению мусульман к афганским талибам.
512
Подати, которые должны были платить люди Писания, прежде всего иудеи и христиане, за возможность продолжать исповедовать свою веру в условиях мусульманского господства.
514
Речь идет о суре 9 («Покаяние»), которая содержит наиболее радикальные положения, касающиеся санкций против «неверных»
515