Многие, кто имел в фирме право голоса, сильно сомневались в подлинности авторства В. Маяковского и вообще за плакатик этот скандальный Сашу порицали. Но он упорно боролся с такими порицателями и снимать плакатик не желал: там был помимо текста карикатурно изображен расхристанный мужлан сельскохозяйственного типа с шалыми глазами, молотком в одной руке и бутылкой водки в другой. И знаете, глядя на изображение, у каждого сразу создавалось поразительное впечатление, что мужик закончил работать, молоток собирается упрятать в ящик с инструментами, а водку выпить – с глубоким чувством исполненного долга. Плакатик за пять минут накатал большой друг Саши – какой-то безвестный столичный карикатурист, который всегда говорил ему что-то типа: «От тебя прет первобытной силой, здоровьем и чистотой. Храни это. Не давай окружающим урбанизировать твою самобытную натуру…» Карикатурист тот вскорости помер. Теперь снимать плакатик – вроде как предать память о хорошем человеке. Вот и пусть себе висит, напоминает о смысле бытия.
Солидарно подмигнув мужлану на плакатике, Александр Евгеньевич в предвкушении полноценного отдыха потер ладони, подвинул к себе мобильник и занялся организацией предстоящего вечера.
Сначала позвонил коммерческому директору – Назаряну, который третий день грипповал без выезда на работу. Как раз в этот период по столице прошуршал какой-то вздорный вирус, избирательно зацепивший преимущественно почему-то рыхлотелых толстяков, страдавших чревоугодием и малой подвижностью.
– Я болею, – с ходу начал качать права Назарян, услышав в трубке голос шефа. – Да и рабочий день уже – того. Ты мне еще пару дней дай поваляться, в пятницу буду – как огурчик.
– Мне нужно алиби на сегодняшний вечер. Выручай, Карен, – пропустив тираду коммерческого мимо ушей, попросил Александр Евгеньевич.
– На какой период? – несколько настороженно уточнил Назарян – тертый хитрован в житейских делах, все схватывающий с полнамека, но вечно опасающийся каких-либо подвохов. Согласитесь, если человек звонит и просит организовать алиби, значит, есть все основания предполагать, что он планирует заняться какими-то неблаговидными делишками и косвенно собирается втянуть тебя туда же.
– От семи вечера и до полуночи. Для Ирины. Понимаешь – ее предки опять званый ужин устраивают…
– А-а, вон что, – облегченно вздохнул Карен – он прекрасно знал о непростых отношениях президента фирмы с номенклатурным окружением Ирининых родителей. – Ну, заметано. И где мы?
– Поехали к нужным людям, которые могут помочь с землей для расширения районного филиала, – простецки выдал Александр Евгеньевич. – Настолько нужные люди, что пришлось больного из дома вытаскивать. Угу? А детали сам придумай, мне завтра скажешь. Только вот с Анжелой – как?
– Давай уберем, – понизив голос, предложил Карен. – Она в последнее время слишком много болтает. Сколько сейчас стоит «заказать» толстую вредную армянку с тремя фарфоровыми зубами?
– Армянские шуточки, – оценил Александр Евгеньевич. – А серьезно?
– Серьезно? – Коммерческий как будто призадумался, затем с воодушевлением выдал: – Ага! Прокачусь-ка я в «Апэнддаун»! Три дня валяюсь – со скуки чуть не сдох. А Анжеле скажу, что с тобой – к людям. Если что, подтвердишь. Давай я сейчас пройду на кухню, а ты позвони еще раз. Анжела как раз на стол собирает – мы ужинать будем. А я повозмущаюсь – поужинать не дал, больного из дома вырвал. Идет?
– Вот черт… ну, ладно, давай, – без особого энтузиазма согласился Александр Евгеньевич – возможная перспектива общения со своенравной женой коммерческого, патологически не переносившей нарушителей домашнего распорядка, совсем не вписывалась в атмосферу маленького мужского праздника, обещанного шестичасовой свободой и грядущими приятными приключениями. Но, как известно, бесплатные пирожные бывают лишь в гуманитарной помощи слаборазвитым регионам – такое алиби, как Анжела, следовало заработать.
Алиби удалось вырвать без особых эксцессов – общаться с Анжеликой не пришлось. Хитромудрый Назарян чего-то наплел своей супружнице, сердито буркнул в трубку: «Сейчас выезжаю», – и отключился.
– Ну, слава богу, – возрадовался Александр Евгеньевич, однако не преминул ворчливо добавить: – В «Апэнддаун», видите ли, ему приспичило. Мерин старый…
Второй звонок был по существу: Ибрагиму. Вот тут получилась небольшая заминка, чреватая срывом тщательно спланированного мероприятия.
– Извини, дорогой, сегодня не получается, – виноватым голосом сообщил Ибрагим. – Понимаешь – друзья попросили. Хорошие друзья, никак нельзя отказать – обидятся. Я же не знал, что ты сегодня захочешь. Почему заранее не предупредил? Я бы что-нибудь придумал.
– Вот так номер… – озадаченно пробормотал Александр Евгеньевич. Ибрагим с утра инспектировал пригородные АЗС, в головном офисе не появлялся, а специально вызванивать его для решения такого интимного вопроса было как-то недосуг, неудобно, небезопасно. Кроме того, в течение дня Александр Евгеньевич еще не мог поручиться, что удастся уговорить повелительницу избавить его от присутствия на ненавистном званом ужине. Да и сложившаяся за полгода установка подвела – до сего момента «блатхата» Ибрагима в любое время была готова верой и правдой послужить президенту «Иры». – Вот так ничего себе… А тебе Адил ничего не говорил?
– Я его уже три дня не вижу, – печально доложил Ибрагим. – Молодой, ветер в голове – сказал же, приходи каждый день кушать, обедать, ужинать. Не приходит. Бывает, на неделю пропадет – потом говорит, что занят – экзамены там, зачеты, туда-сюда… Что с этой молодежью творится – вообще головы на плечах нет!
– Ну и что мне теперь – номер в гостинице снимать? – сердито воскликнул вконец растерявшийся Александр Евгеньевич – до сих пор ему ни разу не приходилось опускаться до решения таких, казалось бы, мелочных и незначительных вопросов, которые требовали наличия определенного житейского опыта и специфической практики. – Ну… хоть подскажи, куда там поехать, чтобы… Чтобы никто не знал и прилично было… Вот черт!
– Зачем гостиница, дорогой? – обиженно воскликнул Ибрагим. – Место всегда есть, это не проблема. Просто обидно, что так получилось, нехорошо как-то получилось, неожиданно… А место есть – тоже, между прочим, неплохое место, тихое, спокойное, приличное…
– Адрес давай, – буркнул Александр Евгеньевич, вытягивая из органайзера карандаш и доставая блокнот – потом нужно будет запомнить и стереть, как бы Мамочка не залезла ненароком.
Ибрагим продиктовал адрес. Александр Евгеньевич, хорошо знавший расположение улиц ставшего родным города, несколько просветлел лицом: имелось затаенное опасение, что экстренно обнаружившаяся «явка» Ибрагима будет располагаться у черта на куличках – где-нибудь в Южном Чертаново або в Северном Бутово, и окажется каким-нибудь гнусным вертепом, набитым венерическими малолетками и обкуренными казбеками (так Саша, слабо разбиравшийся в национальных особенностях кавказских народов, навеличивал всех подряд кавказцев, включая и соплеменников Ибрагима – ингушей. А хитромудрого Назаряна, между прочим, кавказца тоже, он к данной категории и не думал относить, потому как столичные армяне давненько перестали быть для всех явно выраженными носителями этноса и трансформировались в коренных москвичей). Против ожидания адрес оказался в районе Крымского Вала – двадцать минут езды от головного офиса «Иры», если по прямой и без автопроисшествий.
– Ну и что у нас там? – все так же ворчливо поинтересовался Александр Евгеньевич, не торопясь выпускать вроде бы проштрафившегося заместителя из виноватого состояния. – Коммуналка с чугунной ванной и одним толчком на восемь семей?