— Я буду ждать тебя, Даур. — Нино прижала его голову к своей груди. — Буду ждать тебя столько, сколько понадобится. Потому что люблю тебя.
— И я люблю тебя, Нино. Обещаю, что не задержусь надолго.
Он все-таки подхватил ее на руки, и девушка трепетно обвила шею Даура руками. Их губы слились в поцелуе. Молодому человеку казалось, что в этот момент и звезды, и луна, и посеребренные вершины гор — все улыбается им. Все вокруг разделяет их с Нино счастье. Иначе и быть не могло.
Он внес ее в комнату и осторожно опустил на кровать поверх покрывала. Лег рядом. Девушка запустила пальцы в густые волосы Даура.
— Если любишь меня, так люби, Даур.
Он чувствовал, как гулко стучит ее сердце, и осознавал, что точно так же в унисон бьется и его собственное.
— Да, Нино. Я буду любить тебя, — отозвался он.
Туман, в котором Даур видел свое будущее, стоя у могилы матери, рассеялся. Теперь он совершенно ясно и четко знал, что ему делать. Знал, к чему стремиться. Не в эту секунду, а вообще по жизни. На этот раз перед взором Даура все представало в радужных красках. Он отправится в большой город, заработает очень много денег и вернется в родные края на белой дорогой машине. А затем всю оставшуюся жизнь он проведет рядом с любимой девушкой. С той, которая нежилась сейчас в его объятиях…
Рассвет застал молодых людей еще спящими. Первые лучи солнца ударили Даура по глазам. Он встрепенулся, попытался подтянуть правую руку, но не смог. Голова Нино с черными, как вороново крыло, волосами лежала у него на плече. Пару минут Даур влюбленно смотрел на девушку, лаская взором каждую черточку ее лица. По губам его блуждала счастливая улыбка.
Нино тоже открыла глаза.
— Я люблю тебя.
Вместо ответа Даур поцеловал ее в лоб. Затем осторожно высвободил руку и приподнялся на кровати. Девушка откинулась на подушку.
Даур встал, снял со спинки кровати халат и набросил его на плечи.
— Не будем долго прощаться, — сказал он, и по голосу возлюбленного Нино поняла, насколько ему тяжело. — Я собираюсь уехать до обеда…
— Я хочу тебя проводить, — она и сама не могла понять, откуда в ней взялась такая решимость.
— Проводить?
— Да. До Псоу.
— Не надо, Нино…
Ее глаза наполнились слезами, и Даур не нашел в себе сил спорить с ней и дальше. Предпочел уступить. В конце концов, ей сейчас было во сто крат тяжелее, чем ему. Он уезжал, а она оставалась. Даур понимал это.
— Хорошо, — он кивнул. — Я попрошу Ишьяса отвезти нас, а потом он вернет тебя обратно. Никто не хватится… Надеюсь.
— Спасибо, Даур.
Он, как и минувшей ночью, вышел на веранду. Но уже не для того, чтобы полюбоваться на звезды и горы, а чтобы дать Нино возможность одеться. Несмотря на то, что произошло между ними, Даур не собирался лишний раз смущать девушку своим присутствием.
«Уазик» остановился у пограничного перехода через реку Псоу, и Ишьяс заглушил двигатель. Даур спрыгнул на асфальт и мрачно окинул долгим взглядом хаотично передвигавшихся как в том, так и в другом направлении по мосту торговцев-«челноков». Поставил на землю сумку. Затем оглянулся назад и обласкал взглядом родные горные хребты.
— Скучать будешь? — Нино уже стояла рядом с ним.
Ишьяс на некоторое время благоразумно остался за рулем автомобиля. Даур и Нино были совершенно одни, но это было не то же самое, что сегодня ночью у него дома. Горечь расставания отравляла Дауру душу. И за ними все равно наблюдали со стороны.
— Буду, — он хотел дотронуться рукой до ее руки, но не мог себе этого позволить. Однако девушка и так все понимала по выражению его глаз. — Конечно, буду. Как я могу не скучать по тебе?
— Не по мне, — Нино уже едва сдерживала слезы. — По горам, по солнцу, по морю? Мне бы всего этого очень не хватало.
— И по ним тоже…
— Береги себя, Даур, — ее голос дрогнул. — Обязательно береги. Я слышала, что русские нас не очень любят. Сколько раз говорили об этом по телевизору. И это ужасно…
— Люди — везде люди, Нино, — философски заметил он. — Есть хорошие люди, а есть плохие. Но хороших, конечно, больше. Всегда так. А шакалы… — Даур выдержал паузу и улыбнулся, в большей степени желая приободрить девушку, нежели рассчитывая скрасить момент шуткой. — Неужели я каких-то шакалов бояться буду? Не бывать этому.
Молодой человек и сам верил в то, о чем говорил. Напугать его тяготами московской жизни или каким бы то ни было отношением со стороны окружающих не представлялось возможным. Даур не чувствовал ни капли тревоги.