— Ты чем-то расстроена? — вывел её из состояния созерцания изуродованного завтрака вопрос Виктора.
— Панель не работает, — удрученно отозвалась она, продолжая мучить еду, — и аэроскейт тоже не пашет.
— Это понятно, — усмехнулся он, — это же Холли. Здесь электронике туго. Но не переживай, я позже проведу тебя в башню, оборудованную для связи с внешним миром. Сможешь передать привет семье. Не грусти. — он положил свою ладонь на её.
— А скейт? — подняла она на мужа грустные глаза.
— Сложнее… Но я постараюсь решить вопрос.
Джилл ничего не ответила. Что он придумает? Это же Холли. Против природы не попрёшь.
Чтобы как-то занять паузу и не болтнуть лишнего, она встала со стула и подошла к окну. По-прежнему валил снег, опять невнятные тучи, а во дворе… Оживление. Слуги тыкали пальцами в сторону стены, что-то друг другу говорили и старались быстрее пройти неприятное место. Всмотревшись внимательнее, Джилл разглядела в куче, наваленной под хоз постройкой напротив не мусор, а труп. Рядом валялась голова. По одежде, вернее, по невесомым лоскуткам, Джильда признала в жертве вчерашнюю девушку, ту самую наложницу из покоев Виктора.
— У тебя такое странное лицо, — подошёл к ней муж, — тебя что-то ещё беспокоит?
— У нас во дворе труп, — Джилл указала на несчастную девушку у стены напротив. — Зачем ты приказал её убить? Вполне достаточно было бы выгнать.
— Я здесь ни при чём! — картинно поднял он вверх руки, — Это ты отдала приказ. Сказала, чтобы ей оторвали голову. Забыла?
— Так я ж это не серьёзно… Твои слуги такие исполнительные… — она смотрела на труп и понимала, что ей совсем не жаль наложницу. Вид растерзанной соперницы даже нравился. Однако потакать своим жестоким наклонностям не стоит: того и гляди, она превратится в деда, в Керза. — Вить, пожалуйста, просто выгони всех остальных твоих девок за пределы крепости и закроем тему.
— Наложницы должны остаться! — подала скрипучий голос бабка. Выглядела она, кстати, как и вчера. Такая же вся закрытая, в платке. Вероятно, это обычное состояние Весты.
— Вот как? — обратилась к кормилице Джилл. — А не вы ли вчера столь трепетно уверяли, что молитесь Великой Истине? Молитесь, и при этом подсовываете моему мужу других баб? Это так религиозно! — с сарказмом добавила она.
— Ты ничего не понимаешь в мужчинах, — снисходительно заявила Веста, словно объясняла простые истины дурочке, — у сильного пола есть потребности, их нельзя игнорировать. Да, книга Великой Истины не одобряет подобного. Но иногда мы должны идти на компромисс в угоду общего блага.
— Ах, значит я ничего не понимаю в мужчинах?! — Джилл начала злиться. — А не вы ли вчера утверждали, что я — хитрая интриганка, способная любого дяденьку обвести вокруг пальца? Что-то несоответствие получается. Вам нужно определиться: или первое, или второе. А то пустое нелогичное балабольство выходит.
Джилл замолчала, а дама Веста залилась краской. Злоба заиграла в её мелких глазах. Ей явно хотелось перетянуть одеяло на себя, указав на глупость новой жены. Но вышло наоборот. И теперь бабка села в лужу, не зная, чем крыть.
— Дорогая, я отошлю всех наложниц, как и обещал. — сказал своё слово муж, полагая конец перепалке между женщинами. — А сейчас иди, пожалуйста, к себе. У меня много работы. Я позже за тобой пришлю.
Джилл повиновалась. Ей и самой хотелось скорее уйти. Находится рядом с Вестой с каждым часом всё неприятнее.
Остаток дня она провела в своих покоях. Разбирала вещи, думала, анализировала. Открытие, что ей нравятся жестокие зрелища, Джилл не обрадовало. Она-то всегда считала себя хорошим человеком, а тут такое. А может это ошибка? Может, ей показалось и насилие — это не её? Что ж. Нужно обязательно посмотреть ещё на казни, чтобы или подтвердить, или опровергнуть теорию.
И такая возможность представилась буквально на следующий день. Виктор пригласил её, как законную супругу, принять участие в так называемом Всенародном Судилище. На самом деле, народ к приговорам никакого отношения не имел — всё решал мистер Харрис. Но название красивое.
Джилл пребывала в прекрасном настроении. Погода разгулялась. Наконец-то показался дневной свет из-за туч, и великолепный снежный ковёр, покрывающий всё вокруг, заиграл блеском тысячи бриллиантов. Джилл тоже сияла. За плечами была ночь любви. Накануне Виктор пригласил её в свои покои, и они наконец-то занялись тем, чем положено супругам.