— Это твоё последнее слово? — спросила она его. Муж кивнул. — Тогда поступим так. Я передам тебе всё. Все файлы, все материалы, что у меня есть. Ты, как и обещал, а ты обещал! Обязательно проведи расследование. Разберись во всём лично. Ты мудрый правитель. Я это знаю. Разберись, сделай выводы. Только не для меня — я уже всё для себя решила. Для себя. Пересмотришь ли ты после этого свои взгляды или же останешься при них — твоё дело, твоя воля. Но меня в это не впутывай. Я своё слово тоже сказала. Я не останусь с Вестой под одной крышей. И это моё последнее слово. Как тебе поступить — думай, решай. Я давить не стану. Я сейчас разбужу отца и мы уйдём, улетим вообще с Холли. Я поеду домой. Навещу родных. Погощу или же останусь насовсем. Это зависит от тебя. Только от тебя. Я буду ждать, ждать тебя. Если ты поймёшь меня, услышишь то, о чем я сейчас пытаюсь до тебя докричаться — то хорошо, я с радостью вернусь обратно. Если же нет… — она смахнула накатившую слезу. Мысль о расставании причиняла невыносимую боль. — Если же нет — значит нет.
Более она не стала тратить слова. Сказано более чем достаточно. Джилл развернулась, открыла дверь и ушла. Он её не остановил.
На корсиканском космическом корабле всё шикарно: и начинка, и оболочка. Лайнер высшего звена. Именно на таком летели Джилл, Феб и отряд империанцев. Доминус, её дед, предоставил это судно генералу. Он же помог беспрепятственно перемещаться в космическом пространстве Корсики и приземлиться на Холли. И оружие световое тоже дед подогнал. Доминус Таллин — лорд со связями. Только вот в обратный путь отряд летел без техники — Джилл настояла, чтобы световое оружие передали её людям — берберам. В этих отшельниках она уверена как в себе. С хорошим оснащением они и себя в обиду не дадут, и правителя защитят — её ребята преданы лорду.
Девушка бродила по живописным коридорам лайнера уже не первый день. Ходила без цели, без мыслей. Тупая боль поселилась в сердце, не давая свободно дышать. Её муж, её дорогой Виктор сейчас так далеко! И дело здесь не в физической удалённости. Он отказался понять её, не послушал, не поддержал, оставил… Вернее, она его покинула. Но иначе поступить никак нельзя. Если он ставит Весту выше неё, выше своей законной жены, делать вместе им больше нечего, как бы больно это ни было.
Гуляя, Джилл заглянула в каюту отца. Феб с кем-то беседовал по видеосвязи.
— О, пап, — увидела она звонок, — прости. Раз занят — загляну позже.
— Нет-нет! — раздался голос из папиной панели. — Внученька, не уходи!
— Деда! — Джилл радостно подбежала к голограмме. — Как же я рада тебя видеть!
— А я-то как рад! — на объёмном изображении красовался Доминус. Дед сидел в своей инвалидной коляске, а на заднем фоне мелькали прекрасные гурии в чём-то, что назвать одеждой можно лишь условно. — Ну и потрепала ты нам с отцом нервы! Пропала — и поминай, как звали! Нам даже с твоим папашей помириться пришлось, чтобы тебя вызволить. Правду я говорю, а, Феб?
— Да уж! — ухмыльнулся сидящий тут же папаша. — Я, генерал Имперской армии, объединился фактически с врагом! Но что не сделаешь ради дочери!
— Ой, ну прям там с врагом! — заерзал дед на коляске. — Так, с нелюбимым родственником…
— А ещё папа чуть под трибунал не попал! — Джилл тоже уселась в выскочившее парящее кресло и зависла в воздухе. Сиденье тут же подстроилось под неё, приняв максимально удобную форму. — Ребят, ну разве можно было так поступать? Сразу войной идти? Папа и Виктор чуть друг друга не перестреляли! Я еле успела разнять!
— Лучше бы не успела, — потрепал свою бороду дед, — прикончил бы Феб твоего недомужа, осталась бы ты завидной вдовой. Мы б тебе мигом нормального женишка подыскали. Правильно я говорю? — обратился он к генералу.
— Абсолютно! — поддержал деда Феб. — Я б его пристрелил — и дело с концом. А то теперь ты и не замужем, и не вдова. Ни то ни сё!
— Так! — картинно расставила Джилл руки в стороны. — Я ещё замужем, ясно вам? И чтобы я ничего другого больше не слышала! — гневно заявила она.
— А девочка-то выросла, — подмигнул дед Фебу, — оперилась, опыт приобрела. Теперь к этому опыту ещё бы и знания добавить…
— Да я раньше хотел её в лётном училище восстановить, — жаловался Феб, — даже уже обо всём договорился. Но она своим замужеством всё испортила! — говорил он о дочери в третьем лице, как будто её здесь не было. — А теперь времени много прошло. Боюсь, больше мне на уступки не пойдут.
— Тебе не пойдут — мне пойдут! — заверил дед. — Пусть она только определится уже, перестанет метаться — и всё сделаем, организуем. Закончит она это несчастное училище!