После церемонии прощания в склепе гроб с телом прекрасной брюнетки отправили на вечный покой. Приглашённые аристократы стали расходиться кто куда. Одни спешили отклоняться — дома ждут дела, другие рвались на поминальный банкет — кормили у мэра вкусно. Третьи собрались кучками, чтобы посплетничать. Место, где была обнаружена Марина, а именно публичный дом, вызывало много толков и домыслов. Людям не терпелось всё это обсудить.
Веста выразила желание остаться на некоторое время в склепе. Кормилица хотела отдать последнюю память покойной, почитать молитвы. Конечно, ни Виктор, ни Джилл не стали ей мешать.
Супруги Харрис неспешно прогуливались по одной из аллей парка. Идти на поминальный банкет, общаться с другими приглашёнными им совсем не хотелось. Поэтому парочка решила просто мирно повести время друг с другом.
— И всё-таки в смерти миссис Стрим слишком много странного, — начал разговор Виктор, — и нашли её в публичном доме твоего любимца, Этиммиуса. Неужели леди Марина действительно была частым гостем в заведениях подобного рода? Ты ничего об этом не знаешь? Она не рассказывала?
— О, Виктор. — Джилл крепко обхватила плечо мужа, прижалась к его руке. — Марина действительно часто там гостила. Я знаю. И знаю я намного больше, чем ты думаешь.
— Правда? — легко приподнял он левую бровь. — Что же ты такого знаешь? Расскажешь любимому мужу?
— Да, расскажу. Расскажу тебе всё, а ты послушай. Обязательно выслушай, не перебивай. Я не хочу, чтобы между нами остались хоть какие-то тайны. Раньше я думала, что в некоторые вопросы тебя лучше не посвящать, но сейчас понимаю, что без тебя, без твоей поддержки я просто не вывезу!
— Да что же там такого случилось? Расскажешь?
И она рассказала. Всё, как есть, без утайки. Не пыталась ни обелить себя, ни выгородить. Только факты, никаких домыслов.
Повествование её длилось долго. Виктор не перебивал, слушал. По мере рассказа его брови сдвигались всё ближе и ближе к переносице.
— Это всё? — спросил он, когда она наконец замолчала.
— Да. Ты злишься? — заметила она его строгий взгляд.
Он остановился, повернул её к себе и обхватил за плечи.
— Джилл, милая, почему ты мне всё раньше не рассказала? Особенно про мэра?
— Я боялась. Опасалась, что мистер Стрим и тебе навредит.
— И в результате сама чуть в его ловушку не угодила! Джилл, дорогая, мы же с тобой в одной лодке, мы — семья! Нам нельзя ничего скрывать друг от друга, ты согласна?
— Да, милый, — прижалась она к его груди, — согласна. Раньше я считала по-другому, но теперь передумала.
— Вот и хорошо, что передумала. — обнял он её. — Давай договоримся, что впредь ты всё станешь мне рассказывать, договорились?
— И ты мне тоже будешь, хорошо? — ответила она вопросом на вопрос.
— Хорошо. — нежно погладил он её.
— Вить, раз ты пообещал, тогда скажи мне одну вещь.
— Что хочешь знать?
— Ты действительно любил Марину? У вас правда была связь?
— Я её не любил. Никогда. По началу пленился её диким нравом, но потом… Эта женщина меня пугала. Её взгляд на вещи вводил в ступор даже меня, жёсткого лорда, прослывшего тираном.
— И ты не изменял мне с ней, после того, как мы с тобой поженились? Во время моего отсутствия, например?
— Нет, не изменял. Никогда. Я же дал тебе слово. По-твоему, обещание великого лорда — пустой звук? Да, мы долго с тобой находились в разлуке. Но поверь, мне было чем заняться в этот период. Не всё в этом мире вертится вокруг женщин. У мужчин есть и другие заботы, погружаясь в которые сильному полу уже не до чувственных наслаждений. Хотя большинство женщин в это не верит, считая нас, мужчин, озабоченными пошляками.
— Это хорошо, что ты держишь слово.
Джилл посмотрела ему в глаза. В его прекрасные чёрные озера и утонула. Очередной раз почва ушла из-под ног. Виктор понял это её настроение и не стал медлить. Нежно взял её за подбородок и сказал:
— Я люблю тебя, моя красавица Юнико.
Затем притянул её к себе и поцеловал.
Глава 19
Стоял ясный морозный день. Слег лежал пушистыми хлопьями, покрыл всё вокруг.
На склоне оврага, расположенного недалеко от замка, местные детишки затеяли весёлую игру. Скатывались вниз на санках, кидались снежками, да и просто валялись в мягкой белой перине. Гомон и хохот стояли вокруг, детский смех звучал точно колокольчик и разносился далеко за пределами оврага.