Я думаю, чтобы понять это, нужно приехать в Акрон. Даже не знаю, что вам ответить. Акрон — довольно мрачное, унылое место. Когда я был маленьким, отцы всех моих приятелей работали на каучуковые компании. Мои отец и дядя — тоже. В отношении этого города у нас с друзьями была только одна мысль: убраться оттуда как можно скорее. Там просто нечего было делать.
Вопрос из зала: Многие места, которые вы выбираете для натурных съемок, совершенно неинтересны. Насколько тщательно вы занимаетесь подбором натуры?
Я считаю, что места съемок так же важны, как и герои фильма. Ну или почти так же. Поэтому я всегда очень тщательно продумываю фон. Видимо, потому, что я родом из Акрона, я питаю странную, если не сказать извращенную, любовь к постиндустриальным пейзажам. Мне они кажутся прекрасными.
Я только что обнаружил, что у нас еще есть время посмотреть одну из короткометражек из серии «Кофе и сигареты». Я слышал, что вы намерены продолжать этот проект и впоследствии выпустить «Кофе и сигареты» как полнометражную ленту.
Да. Мне хотелось бы, чтобы все короткометражки были самостоятельными фильмами, но в то же время в них есть кое-какие общие моменты. На сегодняшний день я снял пять короткометражек. Когда у меня их наберется штук двенадцать — общая продолжительность должна быть не меньше восьмидесяти минут, — я постараюсь выпустить их вместе хотя бы на видео. Не знаю, согласится ли кто-нибудь взять их в кинопрокат.
[Фрагмент: «Кофе и сигареты: Где-то в Калифорнии».]
Насколько я понимаюу этот проект начался с телепрограммы «Субботним вечером в прямом эфире»?
Да, они попросили меня снять для них короткометражный фильм, дали денег, и я снял первую короткометражку из этого цикла. Сейчас мы посмотрели третью, у меня есть еще две, они уже сняты, но пока не смонтированы.
Все фильмы снимались в разных городах?
Нет. Три я снял в Нью-Йорке, один — в Мемфисе и еще один — в Калифорнии.
По-моемуу на сегодняшний день это одна из последних работ Джима. Кажется, у нас еще есть время, чтобы задать пару вопросов нашему гостю...
Вопрос из зала: Вы рассказывали о своих первых операторах. Как вы познакомились с Фредериком Элмсом и начали с ним работать?Я видел фильмы, которые он снимал с Дэвидом Линчем, а также картину под названием «У реки», в которой его операторская работа превосходно сочетается с сюжетом фильма. В его работе нет надуманности, все очень естественно, манера съемки вырастает из самой сущности фильма, из его атмосферы. Работы Элмса произвели на меня огромное впечатление; я уже был коротко знаком с ним и читал его интервью — все, что он говорил, показалось мне очень важным. Его взгляды на операторскую работу во многом совпадают с моими: манера съемки зависит от содержания фильма, она не должна быть эдаким «фирменным клеймом», торчащим из любого кадра. Я позвонил ему, мы поговорили, а потом я приехал в Лос-Анджелес, чтобы встретиться с ним лично, и он согласился снимать «Ночь на Земле».
Вопрос из зала: Насколько точного следования сценарию вы требуете от актеров?
На репетициях мы вносим много изменений в диалоги. Очень много. Я не стремлюсь привязывать актеров к сценарию. Важна основная мысль каждой реплики, а не слова, которыми эта мысль выражена. Так что я направляю актеров, сообразуясь со сценарием, но редко настаиваю на том, чтобы они выражали мысль именно так и никак иначе. Это бывает крайне редко, — например, если какая-то шутка уж очень мне нравится, я стараюсь ее сохранить. Мне важно, чтобы актеры вошли в роль и чтобы их герои выглядели убедительно. Мы многое меняем во время репетиций; немало ярких, удачных моментов в моих фильмах родилось именно на репетициях, благодаря тому, что актеры импровизировали, а я записывал их находки и включал их в сценарий. Я очень многим обязан актерам.
Haute время подходит к концу. Спасибо большое, Джим, что пришли к нам. Я также благодарю всех присутствующих.
Спасибо.Джим Джармуш. Дэнни Плотник / 1994
Сокращенная версия этого интервью была опубликована в «The Village Noize», Vol. 6, №16, p. 18—21, 48. Печатается с разрешения автора.
В мире кино — особенно американского кино — у режиссера есть два пути: либо снимать по шаблону на крупной киностудии, либо уйти в андеграунд и прозябать в безвестности. Джим Джармуш — один из немногих американских режиссеров, кому удалось разрушить этот стереотип. Снимая вдохновенные авторские картины, Джармуш умудряется сохранять полный контроль над процессом создания фильма и обеспечивать своим лентам широкий прокат, благодаря чему его имя известно сейчас если не каждому американцу, то по крайней мере всем ценителям кино. В последнее время о режиссере мало что слышно — прошло уже больше года с момента выхода его последнего полнометражного фильма, «Ночь на Земле», а к съемкам следующей картины он планирует приступить не раньше осени этого года. Тем временем Джармуш продолжает работу над постепенно разрастающимся циклом короткометражных фильмов «Кофе и сигареты». Он и послужил поводом для нашей беседы.